АРХИВ: Любимые стихи

[Vittoria]

Инна, это девочка, которую я нашла в  ЖЖ(Живой Журнал), ей 19 лет, она учится на журфаке (кажется, в МГУ). Там, вверху, есть ссылка на ее журнал.

[Aleksa]

А вот мое любимое стихотворение:

Ей было двенадцать, тринадцать - ему.
Им бы дружить всегда.
Но люди понять не могли: почему
Такая у них вражда?!

Он звал ее Бомбою и весной
Обстреливал снегом талым.
Она в ответ его Сатаной,
Скелетом и Зубоскалом.

Когда он стекло мячом разбивал,
Она его уличала.
А он ей на косы жуков сажал,
Совал ей лягушек и хохотал,
Когда она верещала.

Ей было пятнадцать, шестнадцать - ему,
Но он не менялся никак.
И все уже знали давно, почему
Он ей не сосед, а враг.

Он Бомбой ее по-прежнему звал,
Вгонял насмешками в дрожь.
И только снегом уже не швырял
И диких не корчил рож.

Выйдет порой из подъезда она,
Привычно глянет на крышу,
Где свист, где турманов кружит волна,
И даже сморщится:- У, Сатана!
Как я тебя ненавижу!

А если праздник приходит в дом,
Она нет-нет и шепнет за столом:
- Ах, как это славно, право, что он
К нам в гости не приглашен!

И мама, ставя на стол пироги,
Скажет дочке своей:
- Конечно! Ведь мы приглашаем друзей,
Зачем нам твои враги?!

Ей девятнадцать. Двадцать - ему.
Они студенты уже.
Но тот же холод на их этаже,
Недругам мир ни к чему.

Теперь он Бомбой ее не звал,
Не корчил, как в детстве, рожи,
А тетей Химией величал,
И тетей Колбою тоже.

Она же, гневом своим полна,
Привычкам не изменяла:
И так же сердилась:- У, Сатана! -
И так же его презирала.

Был вечер, и пахло в садах весной.
Дрожала звезда, мигая...
Шел паренек с девчонкой одной,
Домой ее провожая.

Он не был с ней даже знаком почти,
Просто шумел карнавал,
Просто было им по пути,
Девчонка боялась домой идти,
И он ее провожал.

Потом, когда в полночь взошла луна,
Свистя, возвращался назад.
И вдруг возле дома:- Стой, Сатана!
Стой, тебе говорят!

Все ясно, все ясно! Так вот ты какой?
Значит, встречаешься с ней?!
С какой-то фитюлькой, пустой, дрянной!
Не смей! Ты слышишь? Не смей!

Даже не спрашивай почему! -
Сердито шагнула ближе
И вдруг, заплакав, прижалась к нему:
- Мой! Не отдам, не отдам никому!
Как я тебя ненавижу!

[Vale]

Aleksa, и мне тоже очень нравится это стихотворение, да и вообще все творчество Эдуарда Асадова

[sunday]

Римма  Казакова
Осень

Все в природе строго.
Все в природе страстно.
Трогай иль не трогай -
То и это страшно.

Страшно быть несобранной,
Запутанной в траве,
Ягодой несорванной
На глухой тропе.

Страшно быть и грушею,
Августом надушенной, -
Грушею-игрушкою,
Брошенной, надкушенной...

Страсть моя и строгость,
Я у вас в плену.
Никому, чтоб трогать,
Рук не протяну.

Но ведь я - рябина,
Огненная сласть!
Капельки-рубины
Тронул - пролилась.

Но ведь я - как ярмарка:
Вся на виду.
Налитое яблоко:
Тронул - упаду!

Лес тихо охает
Остро пахнет луг.
Ах, как нам плохо
Без надежных рук!

Наломаю сучьев.
Разведу огонь...
И себя измучаю,
И тебя измучаю.
- Тронь!..
...Не тронь!...

[Лилит]

Мне очень нравится стихотворение Тройка

Что так жадно глядишь на дорогу,
В стороне от веселых подруг,
Знать забило сердечко тревогу,
Все лицо твое вспыхнуло вдруг…..

Затрагивает оно мое душу!!

А еще  У озера Чад

Сегодня, я вижу, особенно грустен твой взгляд,
И руки особенно грустны колени, обняв,
Послушай далеко, далеко на озере Чад
Изысканный бродит жираф…..

А вот мое самое любимое, потому что у меня иногда бывает такое настроение, что это стихотворение как нельзя лучше подходит к моему состоянию.

Не жалею, не зову, не плачу,
Все пройдет как с белых яблонь дым,
Увяданья золотом охвачен,
Я не буду больше молодым,
Ты теперь не так уж будешь биться,
Сердце, тронутое холодком…..

Итд по тексту!

И пару слов о нелюбимом стихотворении! Боже мой, сколько часов я провела над томиком стихов Маяковского, пытаясь заучить сие бессмертные строки

Слава, Слава, Слава героям,
Впрочем, им довольно воздали дани,
Теперь поговорим о дряни ….


Вот так вот! Сразу прошу прощения за пунктуацию в стихотворениях и за соблюдение строф, просто цитировала по-памяти (не охота было лесть в первоисточник).

 

[Алуся]

Мое любимое:
Вы, чьи широкие шинели
Напоминали паруса,
Чьи шпоры весело звенели
И голоса,

И чьи глаза, как бриллианты,
На сердце оставляли след, -
Очаровательные франты
Минувших лет!

Одним ожесточеньем воли
Вы брали сердце и скалу,-
Цари на каждом бранном поле
И на балу.

Вас охраняла длань господня
И сердце матери, - вчера
Малютки-мальчики, сегодня -
Офицера!

Вам все вершины были малы
И мягок самый черствый хлеб
О, молодые генералы
Своих судеб!

Ах, на гравюре полустертой,
В один великолепный миг,
Я видела, Тучков-четвертый,
Ваш нежный лик.

И вашу хрупкую фигуру,
И золотые ордена...
И я, поцеловав гравюру,
Не знала сна...

О, как, мне кажется, могли вы
Рукою, полною перстней,
И кудри дев ласкать - и гривы
Своих коней.

В одной невероятной скачке
Вы прожили свой краткий век...
И ваши кудри, ваши бачки
Засыпал снег.

Три сотни побеждало - трое!
Лишь мертвый не вставал с земли.
Вы были дети и герои,
Вы все могли!

Что так же трогательно - юно,
Как ваша бешеная рать
Вас златокудрая фортуна
Вела, как мать.

Вы побеждали и любили
Любовь и сабли острие -
И весело переходили
В небытие.

[Алуся]

Еще вспомнила. Это про меня:

Все было: стежки и дорожки,
Любовь, собаки, воронье...
Меня встречали по одежке
А провожали без нее.

Узнав, что плакать бесполезно
Держась под вечер молодцом,
Я выходила из подъезда
Почти с торжественным лицом.

[Алуся]

А это стихотворение лично меня прям за душу берет...

По несчастью или к счастью
Истина проста:
Никогда не возвращайся
В прежние места

Даже если пепелище
Выглядит вполне
Не найти того, что ищешь
Ни тебе, ни мне

Путешествие в обратно
Я бы запретил,
Я прошу тебя, как брата,
Душу не мути.

А не то рвану по следу -
Кто меня вернет?
И на валенках уеду
В сорок пятый год.

В сорок пятом угадаю
Там, где - боже мой! -
Будет мама молодая
И отец живой!

[Vittoria]

Ольга Громыко

Наваждением, чертовщиной,
Переписанным напрочь будущим,
Ты пришел - лучший в мире мужчина,
Беззаветно любимый и любящий.

Нежно, сонно мурлычущей кошкой,
Иль тигрицей, готовой всех - в клочья,
Я побуду с тобой хоть немножко,
А потом... а потом - как захочешь.

"Не бывает такого, выдумки..." -
В голове тихо мысли ссорятся...
Чтобы так вот - до первобытного,
До щемящей ночной бессонницы,

Где секунды осенними листьями
Опадают со стрелок шуршащих...
Останавливать время бессмысленно,
Лучше тихо дышать настоящим,

Ощущая, как, болью оплаченное,
Счастье, комнату затопившее,
На груди свернулось калачиком...
Я боюсь даже пошевелиться

Чтоб его не спугнуть ненароком.
Ночь на цыпочках в окна уходит,
Мой мужчина дремлет под боком.
Ему скоро исполнится годик...

[Henrietta]

Девочки! Все стихи хороши, но это!..
***
И родинки, что стоят, как проба,
На этой шее, и соус чили –
Опять придется любить до гроба.

А по-другому нас не учили.


Ах, Вика! Спасибо...

Геня, мне-то за что? Это Верочка такой талант! У нее и проза - выше всяких похвал.

[Henrietta]

А вот это я люблю очень, а когда слышу как ее поют... всегда слезы.


ПЕСНЯ

Я люблю кровавый бой,
Я рожден для службы царской!
Сабля, водка, конь гусарской,
С вами век мне золотой!
Я люблю кровавый бой,
Я рожден для службы царской!

За тебя на черта рад,
Наша матушка Россия!
Пусть французишки гнилые
К нам пожалуют назад!
За тебя на черта рад,
Наша матушка Россия!

Станем, братцы, вечно жить
Вкруг огней, под шалашами,
Днем - рубиться молодцами,
Вечерком - горелку пить!
Станем, братцы, вечно жить
Вкруг огней, под шалашами!

О, как страшно смерть встречать
На постеле господином,
Ждать конца под балдахином
И всечасно умирать!
О, как страшно смерть встречать
На постеле господином!

То ли дело средь мечей!
Там о славе лишь мечтаешь,
Смерти в когти попадаешь,
И не думая о ней!
То ли дело средь мечей:
Там о славе лишь мечтаешь!

Я люблю кровавый бой,
Я рожден для службы царской!
Сабля, водка, конь гусарской,
С вами век мне золотой!
Я люблю кровавый бой,
Я рожден для службы царской!

1815

[Алуся]

Говорят, что друзья познаются в беде
Что ж, в беде он как раз настоящий товарищ
Даст взаймы, если ты оказался в нужде
За ночь глаз не сомкнет, если ты захвораешь...

Если критик стихи твои забраковал
От души пожалеет и скажет при этом
Что, когда-то неплохо он сам рифмовал
Но ему не везло, потому и не стал он поэтом

Если горя хлебнул, если сбился с пути
Ты поймешь, что он может быть истинным другом
Но попробуй к нему ты счастливым, влюбленным, любимым прийти
Загрустит, поглядит с непонятным испугом
Так, как будто присвоил ты что-то чужое,
Так, как будто увел у него ты жену
И ему теперь нету покоя

Да, он может помочь, если будешь в нужде
За ночь глаз не сомкнет, если ты захвораешь
Говорят, что друзья познаются в беде
Но порою лишь в счастье ты друга познаешь

[sunday]

Я Смеляков

Если я заболею,
К врачам обращаться не стану,
Обращусь я к друзьям –
Не сочтите, что это в бреду:
Постелите мне степь,
Занавесте мне окна туманом,
В изголовье поставьте
Упавшую с неба звезду!
Я шагал напролом,
Никогда я не слыл недотрогой.
Если ранят меня
В справедливых тяжелых боях,
Забинтуйте мне голову
Русской лесною дорогой
И укройте меня
Одеялом в осенних цветах.
От морей и от гор
Веет вечностью, веет простором.
Раз посмотришь - почувствуешь:
Вечно, ребята, живем!
Не больничным от вас
Ухожу я, друзья, коридором,
Ухожу я, товарищи,
Сказочным Млечным путем.

[Алуся]

То облава, то потрава,
Выжил только третий справа
Фотография стара.
А на ней юнцов орава.
Довоенная пора.

Что ни имя, что ни дата -
Тень войны и каземата,
Каземата и войны.
Время тяжко виновато,
Что карало без вины.

Приговаривая к нетям,
Хорошо быть справа третьим,
Пережившим этот бред.
Но и он так смят столетьем,
Что живого места нет.

                            Лариса Миллер

[der]

Сударыни,  можно к вам присоединиться?

Когда я был влюблён, а я влюблён всегда
В поэму, женщину иль запах,
Мне захотелось воплотить свой сон
Причудливей, чем Рим при грешных папах.

Я нанял комнату с одним окном,
Приют швеи иссохшей над машинкой,
Где верно жил облезлый старый гном,
Питавшийся оброненной соринкой.

Я стол подвинул, на комод
Рядком поставил альманахи «Знанье»,
Картинки, так чтоб даже готтентот
В священное пришёл негодованье.

Она вошла – спокойно и легко,
Попом остановилась удивлённо,
От ломовых в окне тряслось стекло,
Будильник звякал громко изумлённо.

Я ей сказал: «Царица, Вы одна
Сумели воплотить всю роскошь мира,
Как розовые птицы Ваши дни,
Влюблённость Ваша – музыка клавира.

И бог любви, загадочный поэт,
Вас наградил совсем особой меркой…
И нет таких как Вы..». Она в ответ
Задумчиво кивала мне эгреткой.

Я продолжал – и тупо за стеклом
Звенел напев надтреснутой шарманки:
«Мне хочется увидеть вас совсем иной,
С лицом забытой всеми гувернантки.

И чтоб Вы мне шептали «Я твоя»,
Или ещё «Приди ко мне в объятья».
О, сладкий холод грубого белья
И слёзы, и поношенное платье.
А уходя – возьмите денег, мать у Вас больна, иль
 Вам нужны наряды.  Мне скучно всё и хочется играть
И Вами и собою без пощады».

Она спокойно поднялась в ответ,
В глазах светилась злоба и страданье:
«Всё это очень тонко, Вы поэт,
Но я к Вам на минуту, до свиданья.»

Прелестницы, теперь я научён,
Попробуйте прийти и вы найдёте
Духи, Цветы, старинный медальон,
Обри Берселя в строгом переплёте.

(Может что и напутала. Пишу по памяти)