Клейпас, Лиза

[urfine]

Нет,  французский перевод был достаточно хорошим.   Вот отрывок из моего перевода с фр (почти финал).:   
Алина была на грани нервного срыва. Она дрожала так, словно ей было холодно. Она села в огромное кожаное кресло больше похожее на трон. Тишина затягивалась. Маккена  тоже молчал и  казался безразличным. Было слышно, как назойливо отбивают «тик-так» часы  на каминной полке.
Алина вдруг почувствовала, что не может сказать ни слова. Когда она ехала сюда, то пыталась подобрать связные и логичные фразы, но теперь, в критический момент все здравые мысли покинули её.  Нервничая, она  провела языком по сухим губам.
Маккена нахмурился.
–Я слушаю тебя, – сказал он, наконец.
Алина провела рукой по лбу, глубоко вздохнула.
–Да. Прости. Я не знаю, с чего следует начать. Я очень рада, что, наконец, могу сказать тебе правду,  но…Боже мой! Как это трудно!  Я значительно лучшая актриса, чем думала, если смогла убедить тебя, что твое социальное положение  так важно для меня. Все это неправда.  Обстоятельства твоего рождения, твое происхождение,  твоя фамилия, наконец, совершенно безразличны мне. Я бы сделала все  что угодно, пошла бы на край света–только чтобы быть рядом с тобой.
Она с такой силой сжала подлокотники кресла, что на старой кожаной оживке остались следы ее ногтей. Алина закрыла глаза.
–Я люблю тебя Маккена. Я всегда любила тебя.
 Часы продолжали надоедливо стучать, а Алине казалось, что она слышит свой голос как бы издалека.
–Моя связь с лордом Сендриджем  совершенно иного характера, чем кажется. Может быть, это выглядит как отношения влюбленных – видимость обманчива, однако такое положение вещей устраивало нас обоих. У него нет никакого физического влечения ко мне. Это не возможно…его привлекают мужчины.  Он даже просил меня выйти за него замуж  из практических соображений. Так сказать соглашение между друзьями. Я почти позволила себя уговорить, но, в конце концов, отказала ему перед  твоим возвращением из Лондона.
Алина опустила глаза  и сосредоточенно смотрела на свои колени. Ее мысли стали ясными. Пришло время рассказать все, стать беспомощной перед лицом этого человека, который мог уничтожить ее одним своим словом. Стать беспомощной перед человеком, который имеет право ненавидеть ее  из-за того, как она с ним поступила.
– Что касается той болезни… ты  был прав, когда подозревал меня во лжи. Это  была не горячка.  Был пожар, и я серьезно пострадала. Я находилась на кухне вместе с миссис Фэрклот, когда сковорода с горячим маслом, стоявшая на плите, упала в корзину с углем. Больше я ничего не помню. Мне сказали, что  моя одежда  загорелась мгновенно и я была охвачена огнем. Слуга  сумел сбить с меня огонь  и спас мне жизнь. Ты знал его когда-то–это Уильям.  Он был вторым конюхом еще тогда, когда ты жил в Стоуни-Кросс.
Алина снова глубоко вздохнула. Она старалась не  дрожать и сохранять спокойный голос.
–Мои ноги, они  страшно обгорели.
Маккена больше не сидел, развалившись в кресле. Он весь напрягся, наклонился вперед. Его черные глаза  неотрывно смотрели на нее.
Алина избегала его взгляда – боялась, что, если посмотрит на него, то не сможет закончить свой рассказ.
–Это был кошмарный сон, и я никак не могла проснуться. Только морфий помогал мене не чувствовать боль от ожогов. В раны попала инфекция, началось заражение крови. Доктор говорил, что  я едва ли переживу неделю. Но миссис Фэрклот нашла знахарку. Я … мне не хотелось жить. Я звала смерть в моих молитвах. Потом  миссис Фэрклот показала мене письмо.
Вспоминая об этом, Алина замолчала. Это навсегда останется в ее памяти: несколько строк, написанных на клочке бумаги, которые вернули ее с порога смерти.
–Какое письмо? – спросил Маккена прерывающимся голосом.
–Твое письмо, которое ты отправил миссис Фэрклот… ты просил денег, чтобы порвать свой контракт и уйти от мистера Ильбери. Миссис Фэрклот прочитала мне твое письмо. Я слушала и понимала, что, пока ты живешь на земле,  у меня остается желание жить.
На глазах Алины появились слезы. Она несколько раз моргнула, чтобы пелена слез спала. Маккена с возгласом поднялся, подошел к ее креслу и стал перед ней на колени. У него перехватило дыхание, как-будто бы он только что получил удар в грудь.
–Я никогда не думала, что ты вернешься,–продолжала Алина.–Особенно  я не хотела, чтобы ты узнал об этом несчастном случае. Но, однажды, когда ты приехал в Стоуни-Кросс, я решила, что  хотя бы одна  ночь с тобой, стоит больше, чем все мои опасения. Вот почему… вечером на празднике в деревне…

[urfine]

Тяжело дыша, Маккена коснулся края ее  платья. Алина быстро наклонилась и перехватила его руки.
–Подожди!
Он замер, все его тело застыло в напряжении.
–Шрамы от ожогов, они уродливые. Мои ноги все в шрамах, особенно правая.  Почти вся кожа обгорела.  Иногда раны так ноют, что  я не могу распрямить ногу.
Маккена выслушал ее, на мгновение задумался, потом отвел удерживающие  его руки и начал разувать Алину. Снял одну туфлю, затем другую. Алина несколько раз всхлипнула – слезы жгли ей глаза.  Под юбкой Макена провел руками по ее ногам до подвязок, которые на бедрах держали чулки. Алина заволновалась, когда почувствовала, что он развязывает тесьму  подвязок.
–Позволь мне,–прошептал он.
Она подчинилась и неловко приподнялась, когда он снимал чулки  с ее ног. Затем он поднял юбку до самых бедер Алины. Прохладный воздух коснулся  больше ничем не прикрытых ног. Однако Алина почувствовала, что вспотела. Стирая пот, она провела по лицу рукой.
 Стоя перед Алиной на коленях Маккена взял в свои теплые ладони  ее холодную ступню и осторожно повел пальцами по  ее нежной коже.
–На тебе были ботинки, когда все это случилось, – сказал он, осматривая чистую и гладкую кожу ступней.
–Да.
Он провел пальцами по лодыжке, и Алина не смогла сдержать дрожь.
–Тебе больно, когда я дотрагиваюсь?
– Нет…– ответила Алина, снова вздрагивая, – Понимаешь,никто больше не касался моих ног, кроме миссис Фэрклот. Иногда я ничего не чувствую, а иногда кожа становиться такой чувствительной.
Видеть, как руки Маккены касаются ее изуродованных ног, было почти невыносимо. В отчаянии, замерев, она следила, как его пальцы осторожно гладили загрубевшие фиолетовые шрамы.
– Если бы я знал,– шептал он,–я бы был рядом с тобой.
Алине хотелось заплакать.
–Я так этого хотела, – призналась она,– я звала тебя снова и снова. Иногда мне казалось, что ты рядом, что ты берешь меня на руки…но миссис Фэрклот убеждала меня, что это все бред…
Маккена остановился. От слов Алины он задрожал, словно ему вдруг стало холодно. Потом он снова стал водить ладонями по ее ноге.
– Так вот, что нас разлучило! Вот почему ты отказывалась разделить со мной постель и отказалась от моего предложения. Вот почему я узнал правду о том, что сделал твой отец только от Ливии, а не от тебя.
–Да.
Маккена поднялся и схватился за подлокотники кресла Алины. Их лица оказались совсем близко. Она ожидала сожаления, сострадания, может быть отвращения, … а получила гнев. Сейчас Маккена был похож на человека, на грани помешательства.
– Когда я говорил, что люблю тебя, как ты думаешь, что я имел в виду? Какое значение имеют для меня твои шрамы?
Алина молчала.
–Мой Бог! – продолжал  он, раскрасневшись, – представь, что роли поменялись, и  я был бы тяжело ранен. Могла бы ты покинуть меня?
–Конечно нет!
–Тогда почему ты считаешь меня способным поступить так? – возмутился он.
Алина вжалась в кресло. Маккена склонился еще ближе, всё ещё разгневанный, и с тоской в глазах.
–Несчастная! – воскликнул он, обхватив ее лицо дрожащими руками, – Ты моя половинка. Как ты могла подумать, что я больше не захочу быть с тобой! Ты обрекла нас жить в аду без какой-либо надежды.
Было ясно, что Маккена  не понимал страхов и опасений Алины. Она ухватилась за его руки.
– Ты мог любить меня, пока не знал,  как изуродованы мои ноги. Но теперь, когда ты их видел, тебе может быть не приятно…может ты даже не сможешь…
Маккена побледнел от таких обидных слов.
– Ты сомневаешься в моей способности любить тебя?
Алина торопливо закрыла ноги платьем – так она почувствовала себя более защищенной.
–Мои ноги безобразны, Маккена.
Маккена пробормотал какое-то  ругательство, том обхватил ее лицо руками так, чтобы она посмотрела на него.
– Вот уже одиннадцать лет я переношу ужасные муки – я страстно желал видеть тебя в моих объятиях и понимал, что этот невозможно.  Мне многое нравиться в тебе … нет, даже больше того, я люблю тебя не по какой-то отдельной причине, я тебя люблю, потому что ты –  это ты. Я хочу быть в тебе, насколько возможно глубоко, и оставаться так часами…днями…неделями… Я хочу быть рядом с тобой утром, днем, вечером. Я хочу твои слезы, твои улыбки, твои поцелуи… Я люблю запах твоих волос, вкус твоей кожи, твое дыхание на моем лице. Я хочу видеть тебя в последний час моей жизни… Я хочу испустить свой последний вздох на твоих руках.
Маккена наклонил голову к Алине, глядя на нее, словно осужденный, который увидел лицо своего палача.
–Алина,– вздохнул он,– ты знаешь, что такое ад?
–Да,– ответила она, и слезы покатились из ее глаз. – Это жизнь с разбитым сердцем.
–Нет. Ад – это знать, что ты так мало доверяешь моей любви, что обрекаешь на жизнь, полную мук. Это хуже, чем смерть.
– Прости меня, Маккена!
– Прощения недостаточно.
Он приблизил свое лицо к ее лицу, покрыл поцелуями ее щеки и подбородок.
– Этого далеко не достаточно, – добавил он, – Ты страдала из-за разбитого сердца…А если бы тебе пришлось жить без души? Я проклинал каждый день, прошедший вдали от тебя, проклинал каждую ночь, проведенную в объятьях другой женщины… Я так хотел, чтобы это всегда была ты…
– Нет! – прошептала Алина.
– Я так хотел бы избавиться от этих воспоминаний, отравлявших мою жизнь, чтобы ничего не осталось. Я ни в чем не находил успокоения, мне не было сна, не осталось даже мечты…
Он замолчал, что чтобы поцеловать ее страстным, трепетным поцелуем. Алина растерялась. Маккена казался охваченным страстным желанием. Он прерывисто дышал. 
– Клянусь тебе, уже несколько дней я терплю муки осужденного. Прощения совсем не достаточно!
Вдруг, он вырвал ее из кресла,  поднял словно соломинку.
–Что ты делаешь?
– Я несу тебя на кровать.

[Юся]

ой, я чуть не расплакалась... Неужто роман с таким финалом может быть не очень хорошим? Нет, я все-таки очень хочу, чтобы его перевели на русский, причем красиво

[Xenie]

urfine, спасибо большое за отрывки, Клейпас как всегда на высоте, даже на глаза слезы навернулись))
Теперь как бы дождаться выхода книги у нас(((

[Глаша]

Для двойного перевода очень неплохо. Но все же есть кое-какие мелочи, которые трагическим образом отличают стиль Клейпас от множества других авторов. 

Уж не знаю почему, но все эти патетические слова в оригинальной версии смотрятся как-то естественнее что ли за счет кучи мелких нюансов.  Хотя бы вот это:

"–Несчастная! – воскликнул он".

В английском он выразился проще: "Damn you Aline!", что я бы перевела как "Черт бы тебя побрал, Эйлин!"  Да и про разбитое сердце в английском ничего нет...

"–Эйлин, – прошептал он,– ты знаешь, что такое ад?
–Да. - Ее глаза наполнились слезами. – Попытаться выжить, когда твое сердце живет где-то вне твоего тела.
–Нет. Ад – это знать, что ты так мало веришь в мою любовь, что обрекла бы меня на жизнь, полную страданий. На что-то худшее, чем смерть.
– Я сожалею, - ее голос сорвался, - Маккена...
– Еще недостаточно сожалеешь.
Он прижал свое мокрое лицо к ее лицу, его губы скользили по ее щекам и подбородку в лихорадочных, неровных поцелуях, как будто он хотел вобрать ее в себя.
– Далеко не достаточно, – добавил он, – Ты сказала, что должна была жить без своего сердца… А если бы ты потеряла еще и душу? Я проклинал каждый день, прошедший вдали от тебя, проклинал каждую ночь, которую я проводил с другой женщиной, мечтая, чтобы в моих объятиях была ты…
- Нет, - простонала она."


Ну и так далее. Я слишком люблю эту часть.  На русском тяжеловато получается.

[der]

Глаша, ну почему же тяжеловесно, очень даже и нет. Спасибо 

(Я тоже увлеклась этой серией - прочитала "It Happened One Autumn" - и её сразу издали у нас, вот теперь думаю, что бы такое дальше почитать  )

[Юся]

девочки, не травите душу! Я ж так хочу, чтобы эту книгу перевели, потому что читать не англ. не буду - ленива я до безобразия!

[urfine]

 Все-таки очень много зависит от переводчика и редактора (мне иногда нехватает дельного совета по стилистике). Есть вещи, которые трудно перевести на русск.язык. Иногда мне кажется, что какою-то мысль можно сказать только по-французски , или по-русски, или по-английски (в смысле красоты и точности).   Когда Глаша представила свой отрывок, я посмотрела во фр. вариант- там дествительно сторит "несчастная" (malheureuse)  P.S. А я уже учу английский!!! Короче - надо все читать на языке оригинала. И тогда, возможно, ни мы, ни герои наших романов не останемся в дураках.

[Ната]

Эх, говорила мне мама , - ребенок учи английский язык, так нет мне гулять хотелось  , а теперь кусаю локти и мечтаю что-бы поскорее перевели роман. 

[Росинка]

Эх, я тоже хочу, хочу эту книгу! 

[Глаша]

urfine, дело в том, что двойной перевод просто не может быть точным. 
Вот здесь есть мой самый любимый показательный пример: отрывок из книги Вартаньяна "Путешествие в слово".

[Тигра]

urfine, дело в том, что двойной перевод просто не может быть точным. 
Вот здесь есть мой самый любимый показательный пример: отрывок из книги Вартаньяна "Путешествие в слово".

 

[margarita]

спасибо, глаша!:) да, все таки так много зависит от перевода... особенно, у таких хороших писателей, как куин, клейпас, филлипс. с клейпас еще полегче, потому что в мелодраматизме переводчики мало помалу натренировались ( кроме сами знаете кого...). а вот юмор передать-гораздо сложнее. для меня просто открытием были книги робертс и филлипс на англ-кто бы мог подумать, что лр может быть таким смешным. в то же время, есть всякие забавные детали-например, робертс пишет достаточно сложным языком- то есть филлипс, к примеру, я читаю вообще без словаря, а вот робертс-как придется. я очень ее люблю, но все таки, мне кажется, один человек не может писать такое количество книг. другое дело, что в отличие от донцовой и устиновой, робертс находит приличных людей себе в помощь. в чем, в общем-то, нет ничего плохого- общеизветно, что в трех мушкетерах собственно дюма написал процентов 20-остальное просто редактура. и ничего, отличная книжка
так вот, книги робертс на англ очень резко отличаются - типично романтические написаны попроще (особенно старые серии). а вот новые книжки иногда вообще караул в плане языка  - in the garden у меня пошла нормально, а вот birthright (адвокат мог не знать)  - полкнижки в словарь лезла. про еву даллас я вообще молчу-отличный способ выучить парочку новых американских ругательств тяжела жизнь любителя люб романов
еще забавно: как правило, чем хуже роман, тем больше в нем незнакомых слов. особенно в регентских малышках-они бывают написаны таким языком, что, по-моему, даже англ читатель не всегда понимает, о чем речь. я думала, что мне кажется, а потом сравнила с нашими новыми истор лр, или той же мельниковой-такие ведь обороты понакручены, что жуть...

[margarita]

еще знаете что? никогда я не понимала, почему гоголь великий русский писатель:

Она сплетничала и ела вареные бураки по утрам и отлично хорошо ругалась — и при всех этих разнообразных занятиях лицо ее ни на минуту не изменяло своего выражения, что обыкновенно могут показывать одни только женщины.

это что ПО-РУССКИ?
что такое "отлично хорошо ругалась"? если не меняло выражения лицо, то что такое таинственное могут показывать женщины?

и в украинском не припомню я таких адовых конструкций...

ей богу, лучше б сразу писал про тамтамы и компот

СОРРИ ЗА ОФФТОП.

[Вера]

По поводу этих самых желтофиолей.
Насколько я поняла, в оригинальном тексте романа девушки, героини серии, назвали свою маленькую тайную организацию Wallflowers.
Слово wallflowers в переводе с английского означает желтофиоль (цветок), а в разговорной речи ― дама, оставшаяся без кавалера на балу.
В теме критиковали переводчика за перевод этого слова как желтофиоли (режет ухо и т.п.).
Мне же кажется, что переведено правильно, именно в духе романа. И здесь получается понятная игра слов.
Может быть,  название цветка не слишком благозвучно и не на слуху, поэтому у нас такая реакция.
Единственное, переводчику (редактору) нужно было дать поясняющую ссылку.
Интересно, если не желтофиоли, то как иначе перевести название группы заговорщиц?