Мечтательница

Прошу прощения - небольшая запарка  ::)

Она остановилась у двери своего кабинета. Он тоже ничуть не изменился, но факс молчал, бумаги со стола исчезли, жалюзи были опущены…
Лора подумала, что почти никогда их не поднимала – предпочитала работать при искусственном освещении. На полке стояли справочники, папки, свод налоговых законов… Никаких безделушек, ничего личного. Не комната, а какая-то сота в пчелином улье.
Господи, какая скука!
– Лора?
Она обернулась.
– Привет, Питер.
– Что ты здесь делаешь?
– Ничего, смотрюсь в зеркало. – Она окинула взглядом кабинет. – Я вижу, никто его не занял.
Роджер неуверенно улыбнулся.
– Говорят, на твое место собираются взять кого-то другого. Вообще ходит много всяких сплетен…
– В самом деле? – холодно спросила Лора. – Каких именно?
– Всяких… Я, признаться, удивлен твоим приходом. Надо сказать, нас совершенно замучила полиция.
– Ничего, Питер, меня это не пугает. Мне ведь не из-за чего беспокоиться.
– Разумеется. Я с самого начала знал, что ты ни в чем не виновата. – Он нервно оглянулся. – А на прошлой неделе Роллинг-старший провел общее собрание и сказал, что все подозрения с тебя сняты. Теперь все нервничают, подозревают друг друга…
– Это неудивительно. – Она пристально приглядывалась к нему: Питер был абсолютно не похож на себя. – Хотя на самом деле виноват кто-то один. Не правда ли, Питер?
– В том-то и дело! Но сначала несправедливо заподозрили тебя, теперь тень ляжет на кого-то другого…
– Ничего, детектив Кьюсак во всем разберется. К тому же к расследованию подключилось ФБР.
Это Лора придумала сама, совершенно спонтанно, и даже удивилась, как быстро сработал ее прием. Питер побледнел, как мел.
– ФБР? С какой стати?!
– Нарушение налогового законодательства – это федеральное преступление.
– Никто не нарушал налогового законодательства! С чего ты взяла?
– А налоговые формы? Это тебе не шуточки! Боюсь, подонок, ты вляпался по-крупному!
Питер дернулся, словно она ударила его по лицу.
– Что ты такое несешь?!
– Я вижу, как ты вспотел. А ведь раньше ты никогда не потел, Питер. Даже в постели. И когда ты увел у меня клиентку, вид у тебя был вполне спокойный. Но сейчас с тебя так и льет.
Она хотела пройти мимо, но он схватил ее за локоть – так сильно, что рука сразу онемела.
– Не говори чушь! В чем ты меня обвиняешь?
– Сукин ты сын! Ты знал, где хранится вся моя документация. Как ловко ты все подстроил! И про отца моего разнюхал! – Лора кипела от ярости. – И еще имел наглость ко мне после этого подкатываться… А я-то, дура, никак не могла понять, чего это вдруг ты вновь принялся за мной ухаживать? Это была военная хитрость, да?
– Ты сошла с ума!
Питер и правда весь покрылся потом. Ишь как испугался! Перетрусил, словно заяц. Так ему и надо, подонку!
– Убери лапы, Питер. Иначе я тебе не завидую.
Но он вцепился в нее еще сильнее.
– У тебя нет доказательств! Если ты покатишь на меня бочку, будешь выглядеть полной идиоткой. Никто тебе не поверит: все знают, что я тебя бросил. А клиентку я у тебя увел, потому что я работаю лучше, чем ты! Я изобретательнее, старательнее, умнее…
– Ты увел у меня клиентку, потому что трахался с ней.
– Можно подумать, ты никогда не трахалась с клиентами!
– Никогда. А деньги ты украл, потому что свихнулся от жадности и зависти.
– Предупреждаю тебя: если ты пойдешь к Роллингу и начнешь возводить на меня напраслину, я…
– Что ты можешь мне сделать? – презрительно скривилась Лора.
– Какие-нибудь проблемы?
В дверях беззвучно появилась мисс Ньюмен. Ее губы, как всегда, были неодобрительно поджаты. Лора улыбнулась ей.
– Да нет, все в порядке, – она высвободила локоть. – Ведь все нормально, Питер, не правда ли? Мисс Ньюмен, меня ждет мистер Роллинг. Я позвонила ему из машины.
– Да, он вас сейчас примет. …

Точно не читала. (((

Не может быть! Мне казалось, что этого автора читали все, даже те, кто не очень жалует ЛР.  ::)

мне кажется это в духе Браун, но я не припомню, чтобы читала...

Это не Сандра Браун. Нора Робертс? ???  Но я этот роман точно не читала.

 ;D я ж говорю: не может быть  ;)

Это Нора Робертс. Осталось угадать какая книга. Могу подсказать, что это трилогия  ::)

Это бесполезно. Я у Робертс читала только несколько книг. В планах, правда. стоит чтение по порядку книг сериала про Еву Даллас. Но в данном случае Робертс угадала чисто интуитивно по своим ассоциациям. :blush:

Это не Темплтоны???

 ::) они, родимые  ;D

Но я, название, не помню... ???

Ну что? Никто не назовет, уже практически, угаданную книгу?  ;D

 Это Вроде как "Удержи мечту" но точно не скажу.... читала уж очень давно но подобный диалог помню... ;D

Yes! Ура!  :dance:

alegro, загадывай!  :)

Загадываю...
Это очень простенькая загадка, но какое все таки чудное произведение :D :D :D

В понедельник и это желание Катерины исполнилось. Рано утром ее разбудили яркие лучи солнца. Они пробивались даже сквозь плотную штору. Катя вскочила на ноги и, подбежав к окну, с силой потянула за шнур. Когда штора поднялась вверх, Катя от восторга раскрыла рот. Небо сияло голубизной, и вся пустошь тоже была голубая. Девочка распахнула окно. В комнату ворвался теплый ласковый ветер. И тогда Катя поняла, что всего лишь за одну ночь в * наступила весна. Птицы оглашали округу радостным пением. Девочка перевесилась через подоконник и подставила лицо теплому ветру и солнцу.
– Как хорошо! – выдохнула она.
Катя подумала, что сейчас, наверное, еще очень рано. Даже из конюшни не доносилось ни шума, ни голосов. Значит, все слуги, да и вообще все в доме еще спят. Но Катя не собиралась снова ложиться в постель. Она и так целую неделю не видела ...
Едва представив себе, какие происходят сегодня там чудеса, Катя бросилась одеваться. Через пять минут она была готова. Ботинки она взяла в руки, чтобы не шуметь, когда будет спускаться по лестнице. Внизу она обулась и подошла на цыпочках к боковой двери. Замок тут открывался очень легко, и мгновение спустя Катя уже стояла на нежно зеленой траве. Солнце тут показалось девочке еще светлее и жарче. А небо было таким голубым, что Катя вдруг захотелось спеть что нибудь громкое и очень веселое. Именно в это утро она впервые подумала, что, когда птицы громко поют, это, наверное, просто от радости....

*Имена изменены

Это отрывок из детской книжки про девочку Мэри Леннокс, которая нашла Таинственный сад. ))) Роман Фрэнсис Элизы Ходжсон Бёрнетт так и называется "Таинственный сад". 

Да это именно он :D :D :D

Ninon загадывай ;)

Загадываю. ;)

---

  - Здравствуйте,  mademoiselle  Карамзина*, -  сказала  она по-французски,  не  поднимая глаз от вязанья. - Я, к сожалению, уже  не  первый  раз   принуждена  призывать  вас  сюда,  чтобы говорить с вами относительно вашего поведения.
  - Я  слушаю,  madame, -  ответила  Карамзина*,  подходя  к столу, глядя на нее ясно и живо, но без  всякого  выражения  на лице,  и  присела  так  легко  и грациозно, как только она одна умела.
  - Слушать вы меня будете плохо, я, к сожалению, убедилась в этом, - сказала начальница и, потянув  нитку  и  завертев  на лакированном  полу клубок, на который с любопытством посмотрела Карамзина*, подняла глаза. - Я  не  буду  повторяться,  не  буду говорить пространно, - сказала она.
  Карамзиной*  очень  нравился  этот  необыкновенно  чистый  и большой кабинет, так хорошо  дышавший  в  морозные  дни  теплом блестящей  голландки  и свежестью ландышей на письменном столе. Она посмотрела на молодого царя, во весь рост написанного среди какой-то блистательной  залы,  на  ровный  пробор  в  молочных, аккуратно   гофрированных  волосах  начальницы  и  выжидательно молчала.
  - Вы   уже   не   девочка, -   многозначительно   сказала начальница, втайне начиная раздражаться.
  - Да, madame, - просто, почти весело ответила Карамзина*.
  - Но   и  не  женщина, -  еще  многозначительнее  сказала начальница, и ее матовое лицо слегка заалело. - Прежде всего, - что это за прическа? Это женская прическа!
  - Я не виновата, madame, что  у  меня  хорошие  волосы, - ответила  Карамзина*  и  чуть тронула обеими руками свою красиво убранную голову.
  - Ах, вот как, вы не виноваты! -  сказала  начальница. - Вы  не виноваты в прическе, не виноваты в этих дорогих гребнях, не виноваты,  что  разоряете  своих  родителей  на  туфельки  в двадцать  рублей!  Но, повторяю вам, вы совершенно упускаете из виду, что вы пока только гимназистка...
  И тут Карамзина*, не теряя простоты  и  спокойствия,  вдруг вежливо перебила ее:
  - Простите, madame, вы ошибаетесь: я женщина. И виноват в этом - знаете  кто?  Друг  и  сосед  папы, а ваш брат Валерий Викторович Прозоров*. Это случилось прошлым летом в деревне...

---

Имена изменены.

Автор - русский классик?

Да. )))

Мне кажется, это или Куприн, или Бунин.
Больше к Бунину склоняюсь - у Куприна, на мой вкус, текст "теплее", и он мне больше нравится, его я даже люблю, а вот Бунина - нет, есть кое-что, что нравится, но в целом он меня не цепляет.
И этот вот отрывок - холодноватый и не цепляющий (лично меня), потому склоняюсь к Бунину.

Да, автор этого отрывка  Бунин! :rose: А название произведения? ;)

А с названием хуже. Я его не люблю, и потому плохо помню. Мне кажется, это какой-то рассказ из "Темных аллей".

То, что это рассказ, верно. :rosa: Над названием все-таки подумай, поскольку загаданный рассказ не входит в этот сборник.

А бумажными книгами в поисках ответа пользоваться можно?
Сама я не вспомню. То, что не люблю, я из памяти выбрасываю. А Бунина в целом я о-о-о-очень не люблю.  >:D

Я думаю, можно.
Кстати, это произведение сейчас входит в школьную программу. ;)
Это был один из самых запомнившихся мне рассказов Бунина. Правда. я прочитала его уже в институте, поскольку в школе мы Бунина не изучали.

Я нашла!
Это "Легкое дыхание".
Не люблю эту вещь очень сильно, если честно, и не понимаю - что автор хотел сказать этим произведением? Для чего это было написано?
Вообще мое сугубое ИМХО, когда такой вопрос возникает, неважно, после книги или фильма, это показатель наличия некоторой напряженности с талантом у автора/создателей - не достучались до читателей/зрителей, не донесли свой замысел
Когда Чехова или Куприна, к примеру, читаешь, таких вопросов не воникает (их беру, потому что творили примерно в одно время с Буниным и использовали те же литературые формы - малые). А с Буниным такие вопросы - на каждом шагу.  :-X Он, конечно, талант общепризнанный, но совершенно "не мой".

Молодец!!! Совершенно правильный ответ!!! :rose: Загадывай! ;)

 Цветов* с мучительной ясностью сознавал, сколько грошового мещанства, сколько животного сознания своей минутной силы слышалось в его тоне. Он сам глубоко страдал от этого тона и в то же время чувствовал необыкновенную жалость к оскорбляемой девушке; но какой-то слепой и беспощадный дух самовольно управлял в нем его поступками.
   Анастасия Николаевна* продолжала молчать и только все крепче и крепче прижимала руки к шибко бьющемуся сердцу.
  - Говорите же, для чего вам нужны деньги? - простонал Цветов*.
  - Этого я вам никогда не скажу!
   Ее слова звучали твердой решительностью. Она охотнее позволила бы изрезать себя на куски, чем присоединить к своему позору дорогое имя.
   Но Цветов* все понял и весь задрожал от внезапного прилива жгучей ревности. Губы его закривились злобной улыбкой...
  - Хорошо, я исполню ваше желание. - Он быстро подошел к столу, взял с него запечатанную и завернутую в бумагу колоду карт и протянул ее Анастасии Николаевне*.
  - Здесь немного более, чем вам нужно. Только, пожалуйста, не благодарите...
   Но он не успел еще сознательно насладиться торжеством этой грубой мести, как произошло что-то совсем необыкновенное. Анастасия Николаевна* вдруг вся неестественно перегнулась, порывисто упала с кресла на колени, и в то же мгновение Цветов* ощутил на своей правой руке горячее прикосновение ее губ. Густая краска стыда залила лицо Ивана Павловича*, - он сразу понял и перечувствовал на себе всю гнусную жестокость, всю неуместность своего озлобленного издевательства и, весь охваченный порывом безграничного раскаяния, повалился на диван лицом, крепко охватив руками голову. Все его могучее тело сначала только тряслось и вздрагивало; потом он не в силах был сдерживаться, и Анастасия Николаевна* услышала громкие судорожные рыдания, вырвавшиеся из его груди.
  - Простите... Простите меня... - задыхаясь и захлебываясь, воскликнул Цветов*, - дорогая моя! Я точно палач, точно убийца... Как я мог?.. Вы... святая... святая... - Она ничего не могла понять и растерянно глядела то на него, то на колоду карт. - Я вас обманул! - продолжал сквозь рыдания Цветов*, - обманул так пошло, так бессмысленно... Простите ли вы меня?
   Если слезы всегда способны вызывать сочувствие, то слезы крепкого, сильного мужчины производят положительно потрясающее впечатление. Анастасия Николаевна* подошла к нему и осторожно провела рукой по его голове... Иван Павлович* справился наконец со своими нервами и поднялся с дивана. Его заплаканные и не­сколько опухшие от слез глаза смотрели на Анастаию Николаевну* с такой ласковой грустью, что она невольно почувствовала жалость.
   Цветов* выдвинул один из ящиков письменного стола, и несколько времени в кабинете среди гробового молчания слышалось только шуршание бумаги. Он отсчитал из полученных утром денег требуемую сумму, обернул ее в лист белой бумаги и перевязал шнурком.
   - Вот, возьмите, здесь ровно одиннадцать тысяч, - сказал он, протягивая пачку Анастасии Николаевне* и глядя куда-то в сторону, - идите... идите скорее...
   У Анастасии Николаевны* кружилась голова и перед глазами ходил какой-то туман. Она машинально взяла деньги и направилась к двери, но Цветов* остановил ее.
   - Послушайте! Я, конечно, не смею ни о чем расспрашивать, но, прошу вас, скажите этому человеку: если он не сумеет оценить ваш поступок, значит... Понимаете ли вы, - добавил он с горячим чувством, - это - великий подвиг, самый великий, на который когда-либо решалась женщина.
   Анастасия Николаевна* без слов протянула ему руку, и они оба в первый раз смело и дружелюбно взглянули друг другу в глаза.

_________________________________
* Все имена и фамилии изменены

Русская классика. Бунина загадывали, тк что это должно быть Куприн. )))

Ага.  :)
Куприн. Одно из двух самых моих любимых у него произведений.  :)
А название?

Над названием я пока подумаю, потому что плохо их запоминаю. :blush: Там что-то про тьму должно быть в названии, я думаю...

Точно, про "тьму" там есть  ;)
Вспоминай подробнее.  :)

"Впотьмах"? ???

Да. Очень люблю, также сильно еще люблю у него "Суламифь", но  там язык настолько специфический, что изменение имен лишено смысла, будет угадано по строению фраз  и использованным словам влет просто.
Загадывай :)

У воды порхали под сенью кустов проворные корольки и пели веселые жаворонки; тут же мелькали танагры – соперники колибри по разноцветному блестящему оперению. Все эти красивые птицы весело хлопали крыльями, не обращая внимания на скворцов с их красными погонами и красной грудью, расхаживавших по краю берега, точно солдаты на военном параде. На колючих кустах раскачивались, как креольский гамак, подвижные гнезда птиц, носящих название «аннубис»; по берегам озер, распуская по ветру огнецветные крылья, бродили целыми стаями великолепные фламинго. Здесь же виднелись их гнезда, тысячами расположенные близко друг от друга, имевшие форму усеченного конуса примерно в фут вышиной и образовывавшие целые колонии.
Приближение всадников не очень встревожило фламинго, и это не понравилось ученому Вайсману*.
– Мне давно хотелось увидеть, как летают фламинго, – сказал он майору.
– Вот и прекрасно! – отозвался майор.
– И конечно, раз представляется случай, я им воспользуюсь.
– Разумеется, Вайсман*!
– Тогда и вы со мной, майор, и ты, Кэл*, тоже. Мне нужны свидетели.
И Вайсман*, пропустив остальных, направился в сопровождении майора и Кэла* к стае фламинго. Приблизившись к ним на расстояние выстрела, географ выпалил из ружья холостым зарядом – он был не способен пролить напрасно даже и птичью кровь, – и вот фламинго, словно по сигналу, разом поднялись и улетели. Вайсман* внимательно следил за ними через очки.
– Ну что, вы видели, как они летают? – спросил он майора, когда стая исчезла из виду.
– Конечно, видел, – ответил Мэрдок*. – Только слепой не увидел бы этого.
– Скажите, похож ли летящий фламинго на оперенную стрелу?
– Ничуть не похож.
– Ни малейшего сходства, – прибавил Кэл*.
– Я был в этом уверен, – с довольным видом заявил ученый. – А вот представьте, что мой знаменитый соотечественник Гумбольдт* допустил это неточное сравнение фламинго со стрелой. Запомни, Кэл*: сравнение – самая рискованная из известных мне риторических фигур. Бойся сравнений и прибегай к ним лишь в самых крайних случаях.
– Итак, вы довольны вашим экспериментом? – спросил майор.
– Чрезвычайно.
– И я тоже. Но теперь давайте поторопим лошадей: по милости вашего знаменитого Гумбольдта* мы отстали на целую милю.

---

Имена и фамилии изменены.

Я уверена, что читала это.
Пока вспоминаю, рискну предположить - Жюль Верн? "Дети капи тана гранта"?

Совершенно верно! :crosa:

 Я   проснулся   посреди  ночи  оттого,  что  в  комнате  разговаривали.
Разговаривали двое, едва слышным шепотом. Голоса были очень похожи, но  один
был  немного сдавленный и хрипловатый, а другой выдавал крайнее раздражение.
     - Не хрипи, - шептал раздраженный. - Ты можешь не хрипеть?
     - Могу, - отозвался сдавленный и заперхал.
     - Да тише ты... - прошипел раздраженный.
     - Хрипунец,   -   объяснил   сдавленный.   -  Утренний   кашель
курильщика... - Он снова заперхал.
     - Удались отсюда, - сказал раздраженный.
     - Да все равно он спит...
     - Кто он такой? Откуда свалился?
     - А я почему знаю?
     - Вот досада... Ну просто феноменально не везет.
     Опять соседям не спится,  подумал я спросонья.  Я вообразил,  что я
дома.  Дома у меня в соседях два брата-физика,  которые обожают работать
ночью.  К  двум  часам пополуночи у них кончаются сигареты,  и тогда они
забираются  ко  мне  в  комнату  и  начинают  шарить,  стуча  мебелью  и
переругиваясь.
     Я схватил подушку и швырнул в пустоту. Что-то с шумом обрушилось, и
стало тихо.
     - Подушку верните,  - сказал я,  -- и убирайтесь вон. Сигареты на
столе.
     Звук собственного голоса разбудил меня окончательно.  Я сел.  Уныло
лаяли собаки,  за стеной грозно храпела старуха. Я наконец вспомнил, где
нахожусь.  В комнате никого не было. В сумеречном свете я увидел на полу
свою подушку и барахло,  рухнувшее с вешалки. "Бабка голову оторвет", -
подумал я и вскочил. Пол был холодный, и я переступил на половики. Бабка
перестала  храпеть.  Я замер.  Потрескивали половицы,  что-то хрустело и
шелестело в углах.  Бабка оглушительно свистнула и  захрапела  снова.  Я
поднял  подушку и бросил ее на диван.  От рухляди пахло псиной.  Вешалка
сорвалась с гвоздя и висела  боком.  Я  поправил  ее  и  стал  подбирать
рухлядь.  Едва  я  повесил  последний  салоп,  как вешалка оборвалась и,
шаркнув по  обоям,  снова  повисла  на  одном  гвозде.  Бабка  перестала
храпеть,  и я облился холодным потом. Где-то поблизости завопил петух. В
суп тебя, подумал я с ненавистью. Старуха за стеной принялась вертеться,
скрипели и щелкали пружины.  Я ждал, стоя на одной ноге.

Не Стругацкие случайно? ???

Понедельник начинается в субботу. Я что-то, кажется про Кота Ученого, загадывала  ;D из этой книги.

Да, Стругацкие! И, да, "Понедельник начинается в субботу" ;D

Два очень коротеньких отрывка  :) Думаю, что загадка очень легкая.

Он принялся дразнить меня. Он считал – а может, просто притворялся, – что я какая-то чопорная старая дева, закореневшая в предрассудках, никогда, по существу, не жившая полной жизнью. Все это чепуха, на самом деле я совсем не такая. Но он делал вид, что верит в это, и всячески убеждал меня, что мое отвращение к нему на самом деле всего лишь подавление желаний, которые он во мне возбуждает. Ну и, разумеется, что все эти мои подавленные желания причиняют мне только вред. Я, мол, никогда не жила по-настоящему, никогда не буду жить и так далее, все в том же роде. Он долго говорил на эту тему. Мне надо было бы бросить его и уйти, но я чувствовала, что не имею права, пока он в таком состоянии. Мне отчасти было его жалко, потому что он действительно был болен, совершенно ненормален, психически и физически, и я подумала, что, может быть, смогу его успокоить. Я могла не любить его, но, в конце концов, он все же был не чужой, из нашего круга и самым тесным образом связан с большинством тех людей, которые для меня дороже всего на свете. Я пыталась остановить его. Но все, что я говорила, казалось, только подливало масла в огонь. Я объясняла это его возбужденным, ненормальным состоянием, а он продолжал говорить о подавленных желаниях. Когда же я начала над ним смеяться, он пришел в еще большее возбуждение. Затем он попытался показать мне какие-то отвратительные, мерзкие картинки – ужасные, непристойные рисунки какого-то сумасшедшего бельгийского художника…
* * *
Осталось совсем немного. Когда я оттолкнула его омерзительные рисунки и выразила свое возмущение ими, он пришел в еще большее возбуждение, потерял уже всякое самообладание и стал кричать на меня за то, что я подавляю свои желания. И вдруг слышу: предлагает мне снять платье… Я сказала ему, что это просто глупо и что я немедленно ухожу. Тогда он бросился вперед и загородил собою двери. В этот момент у него в руке появился револьвер, он мне что-то кричал о смертельной опасности, о страхе и о любви. Эта угроза мне или себе самому не была серьезна. Он только махал передо мной револьвером, желая, вероятно, произвести этим драматический эффект. Я даже не думала, что он заряжен. Но тут уж и я потеряла всякое самообладание. Я не могла больше жалеть его. Я велела ему немедленно отойти от двери и, когда он не захотел, пыталась оттолкнуть его с дороги. Тогда он вступил со мной в борьбу. (К этому моменту рассказа ее нервы начинают сдавать, и далее она говорит уже менее связно.) Он пытался сорвать с меня платье… Мы действительно боролись с ним… Это было ужасно… Он даже не был сильнее меня… (Поясняет жестами, как протекала схватка.) Я схватила его за руку, держащую револьвер, и повернула револьвер дулом к нему… Его палец, видимо, лежал на курке, а я подтолкнула его руку… (Закрывает лицо руками.) Раздался выстрел… О, как это ужасно, ужасно!.. Я пыталась, я делала все, чтобы забыть… Если бы он был только ранен, я непременно осталась бы с ним, несмотря на весь свой ужас… Но он не был ранен – он был мертв…

Это не Гарднер?

Нет, хотя они были ровесникам, ну, в смысле, или примерно в одно время.

Это вообще не ЛР, правильно?
Классика  английская.
Загадан отрывок из пьесы.
Есть старый советский фильм - экранизация этой пьесы.
Если все - да, то я знаю, о чем речь.
Только я не читала - я как раз фильм этот очень люблю.  :)

 ;D всё да. Говори название  ;) А что не читала, так ведь пьеса же! Её смотреть надо. :!!!:

Ну если все - да, тогда это должен быть Пристли "Не будите спящую собаку".
Я этот фильм очень люблю, время от времени пересматриваю, хотя сама не знаю, чем он меня заворожил.

Пьеса, вообще-то, называется "Опасный поворот"  ::)
Надеюсь никто не против, я присуждаю тебе победу  ;) Загадывай.

А ведь фильм тоже называется "Опасный поворот"!  И я это отлично знаю, ведь видела его не меньше 4-х раз. :o
А "Не будите спящую собаку" -
1) радиоспектакль, который слушают женщины - Бетти, Олэн, Фреда и Мод Мокридж, перед тем, как к ним присоединились мужчины;
2) спектакль, который поставили в гос.театре Киноактера в 2009г. по этой пьесе - я читала об этой премьере.
Ну и почему в моем подсознании всплыла именно "...собака", хотела бы я знать? :umnik:

__________________________________
Моя загадка:

Наконец подъёмный мост опустился, ворота распахнулись, и выехали сначала рыцарь со знаменем ордена, предшествуемый шестью трубачами, за ними прецепторы, по два в ряд, потом гроссмейстер верхом на великолепной лошади в самом простом убранстве, за ним Виан де Гуабильбер* в блестящих боевых доспехах, но без копья, щита и меча, которые несли за ним оруженосцы. Лицо его, отчасти скрытое длинным пером, спускавшимся с его шапочки, отражало жестокую внутреннюю борьбу гордости с нерешительностью. Он был бледен как смерть, словно не спал несколько ночей сряду. Однако он управлял нетерпеливым конём привычной рукой искусного наездника и лучшего бойца ордена храмовников. Осанка его была величава и повелительна, но, вглядываясь пристальнее в выражение его мрачного лица, люди читали на нём нечто такое, что заставляло их отворачиваться.

По обеим сторонам его ехали Алан Вонт-Битчер* и Робер Курвуазьен*, исполнявшие роль поручителей боевого рыцаря. Они были в длинных белых одеждах, которые члены ордена носили в мирное время. За ними ехали другие рыцари Храма и длинная вереница оруженосцев и пажей, одетых в чёрное; это были послушники, добивавшиеся чести посвящения в рыцари ордена. За ними шёл отряд пешей стражи, также в чёрных одеждах, а в середине виднелась бледная фигура подсудимой, тихими, но твёрдыми шагами подвигавшейся к месту, где должна была решиться её судьба.

С неё сняли все украшения, опасаясь, что среди них могут быть амулеты, которыми, как тогда считалось, сатана снабжает свою жертву, чтобы помешать ей покаяться даже на пытке. Вместо ярких восточных тканей на ней была белая одежда из самого грубого полотна. Но на её лице запечатлелось трогательное выражение смелости и покорности судьбе, и даже в этой одежде, без всяких украшений, кроме распущенных длинных чёрных волос, она внушала всем такое сострадание, что никто не мог без слёз смотреть на неё. Даже самые закоснелые ханжи жалели, что такое прекрасное создание превращено в сосуд злобы и стало преданной рабой сатаны.

Вслед за жертвой шла толпа низших чинов, служителей прецептории. Они двигались в строгом порядке, сложа руки на груди и потупив глаза в землю.

Процессия медленно поднялась на отлогий пригорок, на вершине которого расположено было ристалище, проникла внутрь ограды, обошла её кругом справа налево и, достигнув снова тех же ворот, остановилась. Тут произошла небольшая задержка, так как гроссмейстер и все остальные всадники, кроме Гуабильбера* и его поручителей, сошли с коней, которых немедленно увели за ограду состоявшие при рыцарях конюхи и оруженосцы.

Несчастную Еву* подвели к чёрному стулу, поставленному рядом с костром. При первом взгляде на страшное место казни, такой же ужасной для воображения, как и мучительной для тела, она вздрогнула, закрыла глаза и, вероятно, молилась про себя, судя по тому, что губы её шевелились; но она ничего не произносила вслух. Через минуту она открыла глаза, пристально посмотрела на костёр, как бы желая мысленно освоиться с предстоящей участью, потом медленно отвела свой взор.

Между тем гроссмейстер занял своё место, и, когда все рыцари расположились вокруг него и за его спиной в строгом соответствии со званием каждого из них, раздались громкие и протяжные звуки труб, возвестившие, что суд собрался и приступает к действиям.


* - все имена изменены

Вальтер Скотт "Айвенго"

Как быстро.  :)
Совершенно верно. Загадывай.

Так это в детстве был один из моих любимых романов. :) :blush:
Загадываю.

---

- Что  я вижу! - воскликнул Вертер*. - Ведь это тот самый бандит, который напал на меня посреди дороги  во  главе  отряда соломенных пугал. Помните, я рассказывал вам эту историю, когда мы проезжали мимо того места, где она приключилась.
     - Как   же,  помню,  -  подтвердил  Гарднер*.  -  Я  еще посмеялся от души. Но, как видно, молодчик с  тех  пор  занялся более   серьезными   делами.  Его  сгубило  честолюбие;  однако держится он неплохо.
     Гален*,  немного  побледневший  под  привычным   загаром, обводил  глазами  толпу,  очевидно,  разыскивая  кого-то. Когда телега поравнялась с каменным крестом, он  заметил  по-прежнему висевшего на перекладине подростка, о котором речь шла в начале главы.  При  виде  его  глаза осужденного вспыхнули радостью, а губы  приоткрылись  в  улыбке; одновременно  с  чуть  заметным кивком, означавшим прощание и напутствие, он вполголоса сказал: "Кира*!"
     - Что  за  слово  произнесли  вы,  сын  мой,  - возмутился капуцин, взмахнув распятием, - оно звучит как женское имя: так, верно, зовут какую-нибудь распутную шалунью.  Вам  же  надлежит думать о спасении души, ибо вы стоите на пороге вечности.
     - Знаю,  отец  мой,  и  хотя  волосы  мои  еще  черны, вы, невзирая на седую бороду, куда моложе меня. С каждым  поворотом колеса, приближающего телегу к помосту, я старею на десять лет.
     - Этот  Гален*  ведет  себя  недурно  для провинциального разбойника; не скажешь, чтобы его смущала смерть  на  глазах  у столичной   публики,  -  заметил  Тернер Виго*,  расталкивая локтями кумушек и ротозеев, чтобы пробраться к помосту. - Вид у него не растерянный, и, не  в  пример  многим,  он  не  похож раньше  времени  на  покойника.  Голова  у него не трясется, он держит ее прямо и гордо. А самый верный признак мужества  -  он не  отвел  глаз  от колеса. Верьте моему опыту, он кончит жизнь как положено - пристойно, не скуля,  не  отбиваясь,  не  обещая сознаться во всем, лишь бы выиграть время.
     - Ну,   на  этот  счет  можно  быть  спокойным,  -  заявил Колкер*, - на пытке ему вогнали восемь клиньев, а он и губ  не разжал и не выдал никого из товарищей.
     Тем  временем  телега  приблизилась  к  помосту, и Гален* медленно  взошел   по   ступеням,   предшествуемый   подручным, поддерживаемый  капуцином и сопутствуемый палачом. Меньше чем в минуту помощники палача распластали его и накрепко привязали  к колесу.  Сам  заплечных  дел мастер тем временем скинул красный плащ  с  белым  аксельбантом,  для  удобства  засучил  рукав  и нагнулся за зловещим брусом.
     Настал  роковой  миг.  У  зрителей  от жадного любопытства стеснило  грудь.  Виго*  и  Колкер*  перестали  зубоскалить. Гарнетт*  вынул изо рта трубку.  Аквабласт* пригорюнился, чувствуя, что ему не миновать того же. Но вдруг дрожь  прошла  по  толпе. Девочка, взобравшаяся на крест, соскочила наземь, точно ящерка, прошмыгнула  между  рядами  зевак,  добралась до помоста, в два прыжка одолела ступени, и палач, уже занесший палицу, замер  на месте,   увидев   перед   собой  бледное  личико,  ослепительно прекрасное в своей торжественной решимости.
     - Убирайся вон, пострел, - опомнившись, заорал он, - а  не то я раскрою тебе голову брусом!
     Но Кира* не послушалась: не все ли ей равно, убьют ее или нет. Наклонившись  над  Галеном*,  она  поцеловала  его в лоб, прошептала: "Я тебя люблю!" - и с быстротой молнии вонзила  ему в  сердце  навагу,  взятую  назад  у Элеоноры*. Удар был нанесен такой твердой рукой,  что  смерть  наступила  почти  мгновенно, Гален* успел только произнести: "Спасибо".

---

Имена изменены

А это я, кажется, знаю.
"Капитан Фракасс" Теофиля Готье, да?

Совершено верно!!! :crosa: И тоже быстрый ответ! ;) Загадывай. :)

А просто именно эту сцену я лучше всего из книги запомнила - очень жуткой она мне показалась в момент прочтения. :-[

_____________________________________
Новая загадка:

Обширное здание Главного дома стоит в самой середине ярманки, под арками его устроены небольшие лавочки с блестящими, бьющими в глаза товарами. Тут до самых, невысоких впрочем, сводов развешаны персидские ковры, закавказские шелковые ткани, роскошные бухарские халаты, кашмировые шали, разложены екатеринбургские работы, из малахита, из топазов, аквамаринов, аметистов, бронза, хрусталь, мраморные изваяния. При ярком вечернем освещенье все это горит, блестит, сверкает и переливается радужными лучами. В средине на дощатом возвышенье и музыка играет, кругом кишит разнообразная толпа. Теснятся тут и разряженные в пух и прах губернские щеголихи, и дородные купцы с золотыми медалями на шее, и глубокомысленные земские деятели с толстыми супругами под руку, и вертлявые, тоненькие молодые чиновники судебного ведомства, и гордо посматривающие вкруг себя пехотные офицеры. Вот казанские татары в шелковых халатах, с золотыми тюбетейками на бритых головах, важно похаживают с чернозубыми женами, прикрывшими белыми флеровыми чадрами густо набеленные лица; вот длинноносые армяне в высоких бараньих шапках, с патронташами на чекменях  и кинжалами на кожаных с серебряными насечками поясах; вот евреи в засаленных донельзя длиннополых сюртуках, с резко очертанными, своеобразными обличиями; молча, как будто лениво похаживают они, осторожно помахивая тоненькими тросточками; вот расхаживают задумчивые, сдержанные англичане, и возле них трещат и громко хохочут французы с наполеоновскими бородками, вот торжественно тихо двигаются гладко выбритые широколицые саратовские немцы; и неподвижно стоят, разинув рты на невиданные диковинки, деревенские молодицы в московских ситцевых сарафанах с разноцветными шерстяными платками на головах… Разноязычный говор чуть не заглушает музыку, когда не гремит она трескучими трубами, оглушающими Настеньку* и шум, и блеск, и пестрая тесная толпа. Много людей, ни одного знакомого лица, и там и тут говорят непонятно, не по-русски, везде суетливость, тревожность. Мутится у Настеньки* в очах, сердце так и стучит, голова кружится, стало ей страшно, тихонько просит она отца удалиться от этого шума и гама. Но не слышит Данило Петрович* дочерних речей, встретив знакомца, пустился с ним в разговоры про цены на икру да на сушь.


* Имена изменены

Мельников-Печерский. "На горах"

Угадано.  
Загадывай. :)

Квартира Зотова состояла из двух комнат — одной огромной и одной микроскопической — похожая на большую жирафу, увенчанную маленькой головкой.

Обстановка была скудная, и Зотов, обведя широким жестом комнату, поспешил объяснить гостю:

— То, что маленькое на четырех ножках, — ходит у меня под именем стульев. Большое, уже выросшее и сделавшее себе карьеру — называется у меня «стол». Впрочем, так как я иногда на столе сижу, а на стуле, лежа в кровати, обедаю, то я совершенно сбил с толку этих животных, и они ходят у меня под всякую упряжь.

— А почему у вас две кровати? — осведомился гость.

— Эта комната так велика, что мне иногда, когда я бываю по делам в южной ее стороне, трудно достигнуть северной стороны, в особенности, если хочется спать. Поэтому я поставил на каждой стороне по кровати. А в общем — черт его знает, зачем я поставил две кровати.

Хозяин опустился на одну из кроватей и погрузился в задумчивость.

— Действительно, зачем я поставил другую кровать? Недоумеваю. Вы есть хотите?

— То есть как?

— Да так: рыбу, мясо, хлеб. Вино вот тоже некоторые пьют.

— Да я, собственно, уже пообедал, — промямлил гость.

Но тут же врожденная искренность и простота его характера взяли перевес над требованиями хорошего тона. Он рассмеялся и сам перебил себя:

— С чего это мне вздумалось соврать? Ничего я не обедал и за котлету отдал бы столько собственного мяса, сколько она будет весить.

— Странные мы народы: я зачем-то поставил лишнюю кровать, вы корчите из себя великосветского денди, щелкая в то же время зубами от голода.

— Да, если откровенно сказать, то мне… действительно… неловко.

— А мне, думаете, ловко? Чуть не размазал по мостовой хорошего человека. Положим, и извозчик идиот порядочный.

— Послушайте, Зотов… Скажите откровенно, что заставило вас не удрать от меня на своем извозчике, а остаться и расхлебывать всю эту историю до конца?

— Хотите, я вас удивлю?

— Ну?

— Я просто порядочный человек. А теперь скажите и вы: почему вам пришло в голову обелить нас с извозчиком, вместо того чтобы предать обоих в руки ...

Аверченко? ??? Зощенко? ??? Склоняюсь к первому, если честно. Но произведение не назову. :blush:

склоняйтесь и называйте

Тогда автор отрывка Аверченко, а вот название произведения... :(

ну-ну, это не короткий рассказик (шепотом: в названии присутствует фамилия ГГ)

"Подходцев и двое других"? ???

Бинго! Это - моё любимое произведение у Автора. Если не считать "Всеобщей истории". Ваша очередь.

 На этот раз я  сознавал,  что  лежу  в  дубовом  ящике  или  чулане,  и отчетливо слышал бурные порывы  ветра  и  свист  метели;  я  слышал  также неумолкавший назойливый скрип еловой ветки  по  стеклу  и  приписывал  его действительной причине. Но скрип так докучал мне, что я  решил  прекратить его, если удастся; и я, мне снилось,  встал  и  попробовал  открыть  окно. Крючок оказался припаян к кольцу: это я приметил, когда еще  не  спал,  но потом забыл. "Все равно, я должен положить этому конец", - пробурчал я  и, выдавив кулаком стекло, высунул  руку,  чтобы  схватить  нахальную  ветвь; вместо нее мои пальцы сжались на пальчиках маленькой, холодной,  как  лед, руки! Неистовый ужас кошмара нахлынул на меня;  я  пытался  вытащить  руку обратно, но пальчики вцепились в нее,  и  полный  горчайшей  печали  голос рыдал: "Впустите меня... впустите!". - "Кто вы?"  -  спрашивал  я,  а  сам между тем все силился освободиться. "Мелани Тернер*, -  трепетало  в  ответ (почему мне подумалось именно "Тернер*"? Я двадцать раз прочитал "Торчвуд*" на каждое "Тернер*"!). - Я пришла домой: я заблудилась в зарослях вереска!". Я слушал, смутно различая глядевшее в окошко детское  личико.  Страх  сделал меня  жестоким:  и,  убедившись   в   бесполезности   попыток   отшвырнуть незнакомку, я притянул кисть ее руки к пробоине в окне и  тер  ее  о  край разбитого стекла, пока не потекла кровь, заливая простыни; но  гостья  все стонала: "Впустите меня!" - и держалась все так же цепко, а я сходил с ума от страха. "Как мне вас впустить? - сказал я наконец. - Отпустите вы меня, если хотите, чтобы я вас впустил!". Пальцы разжались, я  выдернул  свои  в пробоину и, быстро загородив ее стопкой книг, зажал уши, чтоб  не  слышать жалобного голоса просительницы. Я держал их зажатыми,  верно,  с  четверть часа, и все же, как только я отнял  ладони  от  ушей,  послышался  тот  же плачущий зов! "Прочь! - закричал я. - Я вас  не  впущу,  хотя  бы  вы  тут просились двадцать лет!"  -  "Двадцать  лет  прошло,  -  стонал  голос,  - двадцать лет! Двадцать  лет  я  скитаюсь,  бездомная!"  Затем  послышалось легкое царапанье по стеклу, и стопка  книг  подалась,  словно  ее  толкали снаружи. Я попытался вскочить, но не мог  пошевелиться;  и  тут  я  громко закричал, обезумев от ужаса. К своему смущению, я понял,  что  крикнул  не только во сне: торопливые шаги приближались к моей комнате; кто-то сильной рукой распахнул дверь, и в оконцах над изголовьем кровати замерцал свет.

---

Имена изменены

По стилю напоминает Коллинза

Нет, это не Коллинз, но свою первую книгу Коллинз опубликовал в том же году, в котором был издан роман, отрывок из которого я загадала. ;)

"Грозовой перевал"

Совершенно верно. :crosa: А кто автор этого романа? ;)

Прошу прощения, не назвала. Эмили Бронте :)

Правильно. :rose: Загадывай.

Романтические видения исчезли. Душа Сьюзен* окончательно пробудилась. Урок, который преподал ей Мэттью, при всей его краткости, позволил ей глубже осознать нелепость ее недавних фантазий, чем все пережитые ею разоблачения. Униженная и уязвленная, она плакала горькими слезами. Она упала не только в собственном мнении - она уронила себя во мнении Мэттью! Ее недомыслие, казавшееся ей сейчас преступным, раскрылось перед ним со всей очевидностью, и отныне он будет ее презирать. Вольность, с которой она позволила себе строить догадки относительно пороков его отца - сможет ли Мэттью когда-нибудь ей это простить? Забудутся ли ее дикие подозрения, - ее праздное любопытство? Сьюзен не находила слов, чтобы выразить всю глубину своего презрения к самой себе. Раз или два до этого злосчастного случая в поведении Мэттью промелькнули - так ей, по крайней мере, показалось, - какие-то признаки увлечения ею. Теперь же... Короче говоря, в течение получаса она считала, что больше ей не на что надеяться. Когда часы пробили пять, она спустилась в гостиную. Сердце ее было разбито, и она едва смогла внятно ответить Луизе на вопрос о своем здоровье. Мэттью, которого она так боялась, появился в гостиной вскоре после нее. И единственная перемена в его обращении с гостьей заключалась в том, что он оказывал ей больше внимания, чем прежде. Никогда еще Сьюзен так не нуждалась в участии, как сейчас, - и он это, по-видимому, сознавал.

* имена изменены

Похоже, что это Джейн Остин. ???

Правильно. :)

«Нортенгерское аббатство»? ???

Ninon, да. :rosy: Оно самое. :)

Загадываю свой отрывок. ;D

---

Герда* дождалась, когда все отправились наверх, и выскочила во двор. Теперь-то она поймает поросенка, и у нее тоже будет любимчик. Конечно, лучше бы завести щеночка, но папа раздал их всех старшим братьям и сестрам, только ей не хватило. А так хотелось…
Герде* повезло. Свинья-мамаша выбралась из загона и заснула в грязной луже.
Стараясь не шуметь, она устремилась к цели. И – о Боже! – ноги сами собой разъехались в навозной жиже, и она тотчас приземлилась недалеко от свиньи. Но утомленная поросятами мамаша даже глаз не открыла. До Герды* донесся стук двери, и она замерла, перестав дышать. Но все было тихо. Значит, никто ее не заметил.
Поросята сплелись в теплый клубок и спали друг на друге. Герда* схватила одного, завернула в подол платья и крепко прижала к груди. Она собиралась спрятать его на кухне, это легко, только бы он не пикнул.
Герда* и не подозревала об опасности, пока не направилась к выходу из загона. Тогда-то до ее слуха и донесся чудовищный, все нарастающий шум. Свиньи, как известно, не летают, но эта разгневанная мамаша мчалась так, что, казалось, готова была взлететь на воздух. Пригнув голову к земле, она летела быстрее молнии, издавая при этом оглушительный рев, точно дьявол, выскочивший из адского котла, и было совершенно ясно – она хотела добраться до Герды*.
Перепугавшись до смерти, девочка сама завизжала так громко, что заглушила даже рев зверя. От страха она потеряла всякую способность соображать и теперь, крепко прижимая к себе поросенка, бегала вдоль изгороди по кругу, поднимая брызги жидкой грязи, и отчаянно звала на помощь отца.
Прибежавшие на ее вопли родители увидели ужасную картину. Их маленький ангел, с ног до головы заляпанный грязью, носился по кругу, словно обезглавленная курица.
Сбежались все кто мог. Но спас ее не отец, а тот самый, улыбнувшийся ей великан. И очень вовремя.
Свинья успела-таки ткнуть ее рылом, собираясь швырнуть на землю и растерзать, но Герда*, уже готовая упасть, вдруг почувствовала, что воспарила. Невероятное ощущение! Она крепко зажмурилась, потом, догадавшись, что больше не надо кричать, открыла глаза и огляделась. Великан все еще держал ее на руках, но загон остался далеко. Девочка пыталась сообразить, как же ему удалось перемахнуть через загородку.
Все вокруг суетились, шумели, размахивали руками. Самым последним добежал до поля битвы отец. Задыхаясь, он спрашивал, не знает ли кто, почему животное напало на его дорогую малышку Мэгги*.
Герда* не обиделась – папочка часто путал имена детей. Он, конечно, к вечеру вспомнит про ошибку. И она проведет часок у него на коленях, слушая, как он ее нежно журит. Герда* не думала про наказание – ведь никто не заметил, что она прячет в юбках. И очень надеялась, что и не заметят.
Но ее спаситель, конечно, догадался: еще бы – поросенок барахтался между ними. Герда* набралась смелости и посмотрела на великана – что он сделает? Казалось, он удивился, а когда поросенок взвизгнул, улыбнулся.
Она была просто счастлива, что он не сердится, и тоже улыбнулась, но тут же застеснялась.
Один из друзей великана подошел к ним:
– Кайл*, все в порядке?
Тот повернулся, чтобы ответить.
Герда* дотронулась до щеки своего спасителя и снова повернула его лицо к себе. С мольбой в голосе она прошептала ему что-то на ухо. Не расслышав, он склонился к ней, и они почти стукнулись лбами.
– Не говорите никому.
Великан запрокинул голову и оглушительно расхохотался. Герда* смущенно шепнула:
– Тише.
Он расхохотался еще громче. Пообещав никому ничего не говорить, он поставил ее на землю. Герда* изловчилась и проскользнула мимо отца, прежде чем он успел схватить ее.
– Герда*! Назад! Сюда!
Притворившись, что не слышит, она побежала дальше. И не останавливалась до тех пор, пока не почувствовала себя в безопасности. Она спряталась на кухне под столом вместе с поросенком, заснувшим у нее на коленях. Вот тут-то Герда* и вспомнила – она же забыла попросить великана жениться на ней! Ладно, ничего, завтра попросит. А если он откажется, что-нибудь придумает. Но добьется своего – он станет мужем. Папочке не придется беспокоиться.

---

Имена изменены

Это "Свадьба" Джулия Гарвуд.

Совершенно верно! :rosa: Загадывай. ;)

     - Подопри ручку. Скорее! Анна застыла в нерешительности.
     - Но они же окажутся в ловушке.
     - Ненадолго. Я пошлю своего оруженосца отпереть их. Она смерила его подозрительным взглядом, но все же согласилась.
     Как только шест оказался на месте, он отпустил дверь и вздохнул с облегчением. Однако расслабляться было рановато. В противоположном конце коридора появилась другая группка женщин. Дамы завизжали и кинулись к Анне и Нику.
     Ник схватил Анну за руку и потащил за собой вниз по ступенькам. Анна наверняка посмеялась бы над всем этим, если бы одна из дам не схватила ее за косу и не дернула изо всей силы.
     - Ой! - вырвалось у нее. Ник даже не остановился.
     - Джеймс! - закричал он на ходу сидящему в углу главного зала мужчине. - Десять монет серебром!
     Великан в мгновение ока отрезал женщинам дорогу, Ник тем временем выскочил из дверей и свернул направо, во внутренний дворик. И только оказавшись под защитой большого куста, Ник остановился. В глазах паника, на лице такое выражение, словно он ожидает атаки врага, притаившегося со всех сторон.
     - И часто с тобой такое случается? - Она никак не могла отдышаться.
     - Ты не поверишь, но без конца.
     Анна не раз слышала дамские пересуды, знала об отношении женщин к графу и попытках добиться его, но никогда раньше не видела, как они кидаются на бедолагу.
     - Ты ведь это серьезно, да?
     - Говорю же тебе, Анна, ты единственная женщина, которая сумела устоять перед чем-то, что заставляет поклонниц кидаться в мои объятия, как только они завидят меня. - Глаза его игриво блеснули. - Хотя...
     - Лучше помолчи. - Она коснулась пальцами его губ. - Я никогда не бросалась в твои объятия специально.
     Он игриво приподнял бровь.
     - Только в случае смертельной опасности.
     

Ммм... "Королевский рыцарь" Кинли Макгрегор?..

Правильно. Загадывай. :)

Angel, загадывайте. :)

Прошу прощение за задержку...

Навеяло недавними обсуждениями)))
Уорт преподнес свой подарок Мэри не в доме, а на глазах у всех. Есть ли тут какое нибудь правило? Может быть, подарки полагается дарить при всех, но Алекс не мог придумать или припомнить ни одной причины, по которой это надо было обязательно делать на дворе. Ему не хотелось ждать. Он был взволнован, к тому же его подарок непременно должен был остаться свежим. Поэтому перед самым обедом, когда вся семья собралась в комнате, которую они называли гостиной, он вручил Мэри свой подарок.
Алекс положил его на маленький круглый столик рядом с креслом, в котором она сидела. Подарок Уорта был обмотан цветными ленточками для украшения, поэтому Алекс повязал ленточку, ранее скреплявшую цветные карандаши, вокруг красивой серебристой рыбы. Бантика не получилось, потому что ленточка оказалась слишком короткой, и он добавил для красоты цветок – желтый цветок, найденный в саду. Рыба очень хорошо пахла и выглядела красиво.
Он не знал, что сказать. Все замолчали, Мэри посмотрела на Алекса, потом на подарок. В руке у нее был стакан с чем то коричневато оранжевым. Это питье пахло ужасно – не так скверно, как бутылка О'Фэллона, но почти. На ней было платье того же цвета, что и весенняя трава, а посредине – блестящий желтый пояс. Иногда она не собирала волосы наверх, а распускала по плечам. Каким-то непонятным образом они удерживались за ушами при помощи ненастоящего цветка. Вот так она была причесана сейчас, и ему это больше нравилось, потому что цвет лисицы становился заметнее и Алекс чувствовал даже издалека, какие они мягкие.
Что говорил Уорт, когда дарил ей цветы? Кажется, он сказал: "Это для тебя". Что-то в этом роде.
Алекс заложил руки за спину, чтобы она не догадалась, как он волнуется.
– Это для тебя.
Она ничего не ответила, поэтому он добавил:
– Это подарок для тебя. От меня.
По прежнему ничего.
– Потому что ты сделала мне подарок.
Впервые у него появилось ощущение беспокойства. Отступив на шаг, он заставил себя сказать:
– Я отвечаю тем же.
Ему хотелось обернуться и посмотреть, почему Сэма и Филипа внезапно охватил приступ кашля, но уж слишком интересно было следить за лицом Мэри. Глаза у нее сделались такие большие, что он увидел белое вокруг синевы. Потом она нагнулась, но он все еще видел ее щеки, и лоб, и уши, ставшие ярко-розовыми. Она опустила стакан к себе на колени, а другой рукой закрыла рот.
Это было неправильно. Алекс помнил, что она говорила Уорту: "О, Чарльз, они прекрасны, где ты их достал? Как это мило с твоей стороны, спасибо, Чарльз". Она повторяла это долго-долго, улыбалась, положила руку на локоть Уорту. И все это ради нескольких цветочков без запаха, от которых не было никакого проку – на них можно было только смотреть! Разве не лучше получить в подарок свежую сочную рыбу?
Мисс Винтер тоже откашлялась. Алекс посмотрел на нее. Сухая, как щепка, она сидела в большом кресле у окна, и вид у нее был… Алекс не знал такого слова. "Удивленный"? Нет, этого было недостаточно. Сидевший рядом с ней профессор Винтер закрывал рот рукой – в точности как Мэри.
И тут до него дошло. Все они смеялись над его рыбой. Над ним.
Он почувствовал, что его собственное лицо становится красным, как у Мэри. "О, мой бог", – подумал Алекс ее словами. Ему хотелось исчезнуть, но он боялся шевельнуться. Что бы он сейчас ни сделал, все будет неправильно. Мэри подняла свое порозовевшее лицо, и он увидел, что она плачет.
Плачет! Алекс опять подошел ближе, склонился над ней.
– Мэри, не плачь. Не плачь, я ее заберу. Я сам ее съем.
Какой то звук вырвался у нее изо рта, как будто она долго сдерживалась, но наконец не выдержала. Алекс застыл в ужасе, но потом понял, что этот тонкий, переливчатый, непрерывный звук означает смех. И этот звук ему очень понравился. И ее глаза – такие ласковые, грустные, добрые, беспрерывно наполняющиеся слезами – умоляли его о понимании.
Теперь все стало просто. Алекс посмотрел на свою рыбу, перевязанную ленточкой и украшенную цветком, лежащую на отполированной до блеска крышке стола. Он подарил Мэри дохлую рыбу. Все в гостиной, включая собаку, либо смеялись в открытую, либо старались сдержаться. Что же ему оставалось делать? Алекс запрокинул голову и засмеялся вместе с ними.

P.S. Имена, как водится, изменены.

Это - не Клейпас?

Нет. Это лучше, ИМХО.
Автор не из самых раскрученных, но один из самых талантливых, на мой взгляд.

;D Стало быть, я не читала  ;)

Doutant, то есть автор угадан? Дело осталось за малым?

Думаю, соотнеся аннотации и отрывок, вполне реально догадаться, что за роман)

Девушки, ну неужели никто не читал этого чуда?

Патриция Гэфни? ???

Да, да! У Гэфни тоже обыграна подобная история ;D

Какая история?

Да, автор - Патриция Гэфни. А роман?..

"Одинокий волк" :)

Верно.

 - Ты прости меня, скотину, за шутку. Скучно мне, Рудольф. Народу вокруг
много, а людей нет. Мне двадцать  восемь лет, Сокольников, а будто шестьдесят.
Особенно  утром,  когда проснусь. Вечером,  ночью еще ладно -- шумлю, дурака
валяю.  Только противно.  Раньше  ничего, а нынче что-то все противней и противней. Веришь ли, давеча, когда жребий-то тянули, я вдруг  подумал - не
застрелиться ли по-настоящему? И так, знаешь, соблазнительно стало... Ты что
все молчишь? Ты брось, Сокольников, не сердись. Я очень хочу, чтоб ты на меня
зла не держал. Ну что мне сделать, чтоб ты меня простил, а, Рудольф?

*все имена изменены

А не Акунин ли это?

ЗЫ Еще подумала. )))  "Азазель"? ???

Ой, простите, не видела ответа.  :-[
Совершенно верно, Акунин! "Азазель" :)

Ninon, загадывай. ;)

Ninon, Ваша очередь загадывать. ;)

Прошу у всех прощения! :blush: :sorry: У меня сейчас такой завал на работе. Отчеты, нервотрепка, связанная с прокурорскими проверками, министерскими проверками и проч., травля в СМИ и в Интернете, которую развернуло наше министерство, чтобы перевести стрелки на тех, кто вынужден в итоге из-за ошибок чиновников в конечном итоге отвечать перед людьми за эти ошибки. (((
Итак, моя загадка. :)

---

Возможно, ему и в самом деле место в тюрьме.
Впервые он задумался над тем, каково было ей, когда он на нее напал. При этой мысли у него засосало под ложечкой. И хотя он не хотел ничего плохого и сейчас она его не боится, чувство вины не давало ему покоя. Она, должно быть, была так напугана, так беспомощна.
Ну не совсем беспомощна, напомнила ему шишка на голове, которая время от времени давала о себе знать. Она неплохо приложила его и, благодарение Богу, сумела вовремя остановить.
— Мисс Хантер*, вы изумляете меня. Возможно, этот брак окажется, не так уж плох, в конце концов.
— Брак? — слабо переспросила она.
— Мисс Хантер*! Вы должны понимать, что мы… то есть мой отец настаивает… мисс Хантер*.
Когда она разразилась звонким заливистым смехом, лорд оскорбился. Это было не бог весть, какое предложение, но первое в его жизни, и оно значило для него очень много. Затем ее заразительный смех захватил его, и он тоже рассмеялся.
Что же такого в этой девушке?
— О Боже, прошу прощения. Я мысленно представила себе эту картину. Сo мной, знаете ли, такое бывает. Представляю себе выражение вашего лица, когда отец сказал вам, что вы должны жениться!
Сотрясаясь от смеха, она повалилась спиной на канапе.
— А он… он снова делал… по-рыбьи? Как он называл вас? Порочным растлителем… невинных?
Она широко улыбнулась ему, поразив прелестью своей улыбки. Маленькие ровные зубы блестели, а крошечный намек на ямочку появился на одной щеке, придавая ей особое очарование.
Потом ее слова дошли до него, и он изумленно на нее уставился:
— Как — по-рыбьи?
Посерьезнев, Кали* выпрямилась.
— Прошу прощения, милорд. Я перешла грань, разумеется.
— Объяснитесь. — Он прищурился.
Ах, какая досада, надо же было ей ляпнуть такое. Отведя глаза, Кали* искала выход. Уродливая, чрезмерно украшенная гостиная просто смотрела на нее, не давая никаких подсказок для спасения. Теплые пальцы обхватили ее за подбородок, и она вынуждена была посмотреть в его прищуренные глаза.
— Как — по рыбьи?
Что ж, ничего не попишешь.
— Э-э… той ночью, ну, вы знаете, когда вас обнаружили в моей постели и все полагали, что вы.;. Ну, в общем, он ворвался и, как бы это сказать… разевал рот, ну, вы понимаете, как рыба. Открывал, закрывал. Открывал, закрывал. Открывал… — Она замолчала, уверенная, что тяжелая рука аристократа вот-вот обрушится на нее. Она смотрела на Ревенсворта*, как кролик на удава — обреченно-завороженно.
Его пальцы крепче ухватили ее за подбородок, а губы сжались в тонкую побелевшую линию. Сухожилия у него на шее напряглись, и он задрожал от… ярости? Громкий взрыв смеха рассеял ее страхи. Он не просто смеялся, он хохотал. Почувствовав облегчение, Кали* решила, что ей нравится этот мужчина, очень нравится. Возможно, даже слишком.
Кали* обвела его взглядом. Высокий, широкоплечий, с непослушной черной копной волос и чувственным изгибом губ.
— Как рыба? — сквозь смех выдавил Ревенсворт*. — О Боже! Чудесно. Точнее не скажешь. — Он улыбнулся ей. — Так мог бы выразиться мой покойный брат.

---

*Имена изменены.

Немного на Джулию Куин похоже...

Селеста Брэдли "Ночной гость"?

Совершенно верно! :rosa: Загадывай. ;)

Макс онемел. Пышное голубое перо на ее крохотной шляпке – носят же женщины такие пустяки! – свешивалось набок и слегка закручивалось, прелестно обрамляя лицо. Амазонка, тоже голубая, но более темного тона, темнее, чем ее глаза, была идеально подогнана по фигуре, и в этом наряде не было ничего вызывающего, нет, он смотрелся элегантно и как нельзя лучше подчеркивал ее высокую грудь, тонкую талию и… Опомнившись, он выругался тихо и замысловато.
– Вы ругаетесь совсем как мои братья, только их обычно разбирает смех еще до того, как запас бранных слов иссякнет.
Он хотел было что то сказать, но запнулся, осознав, что она неотрывно глядит на его губы. Нет, никакая она не леди. Кто то из его окаянных приятелей заплатил ей, чтобы она его разыграла.
– Хватит! – заорал он. – Довольно ломать комедию! Быть того не может, чтобы леди Дафна Бриджертон просто так взяла и захотела за меня замуж, да вдобавок еще и объявляла об этом с таким невообразимым бесстыдством!
Он резко повернулся в седле, рывком привлек ее к себе, стащил с дамского седла, посадил перед собой и какое то время держал так, ожидая, пока обе лошади успокоятся. Она и не думала вырываться, а сразу же прижалась к нему грудью. Нет, никакая она не леди, это ясно как Божий день!
Он стиснул ее левой рукой, правой, не снимая перчатки, приподнял ей подбородок и попытался поцеловать, однако его язык наткнулся на сомкнутые губы. Он вскинул голову и сердито приказал:
– Да открой же ты рот, как положено, прах тебя возьми!
– Хорошо, – сказала она и открыла рот.
При виде ее разинутого рта Макс не выдержал и рассмеялся:
– Черт возьми, вы выглядите так, словно собрались спеть арию, совсем как та жуткая сопрано из Милана. О, дьявольщина!
Он вновь посадил ее на спину Анни. Недовольная Анни резко прянула в сторону, но Дафна, хотя у нее голова шла кругом от удовольствия и волнения, сумела легко подчинить ее своей воле.

 ;D Кэтрин Коултер, кажется это про Синджен, "Невеста наследница"

Правильно! :) Загадывай. ;)

Загадываю  :D прошу прощения, что отрывок длинноват, но когда дело касается этой книги у меня отказывает чувство меры  ::)

Хок и Ланс собрали свои снасти и рыбу и пошли в замок перекусить. Анна осталась сидеть на берегу, размышляя о новых аргументах в ее оправдание, высказанных Хоком. Непосредственно после случившегося у нее не было времени на размышления такого рода — необходимо было срочно придумать, как скрыть убийство и спасти самих себя. Но позже ее замучили угрызения совести. Она не сомневалась, что попадет в ад. Уверения мужа, что посол заслуживал смерти, не могли облегчить ее мучений. К тому же в глубине души она знала, что ради спасения жизни Николаса снова, не задумываясь, сделала бы то же самое. Сознание этого укрепляло ее уверенность в том, что ей нет и не может быть прощения. И вот Хок напомнил ей, что она перед Богом поклялась почитать своего супруга. Какое же это было бы почитание, если бы она спокойно смотрела, как его убивают? Так что, возможно, она все-таки не была обречена.
— Позволить ему умереть было бы большим грехом, — вслух произнесла она.
Удовлетворенная этим объяснением, она огляделась, ища глазами свое вышивание. Оно лежало поверх ее корзинки с принадлежностями для рукоделия. Она потянулась за ним, но тут на корзинку упала чья-то тень. Подняв голову, она увидела того, ради кого согрешила. Поймав ее взгляд, Николас улыбнулся ей и, взяв ее вышивание, протянул ей, опустившись на колени. Передавая ей вышивание, он положил ладонь ей на руки, и она вздрогнула.
Улыбка Николаса была печальной, и Анна отвернулась. Раздосадованная сама на себя за то, что в ее сердце проникла жалость к мужу, она убрала руку и взялась за иглу. Это не ее вина, подумала она. Его близость ударяла ей в голову; маленькие демоны сразу вселялись в ее тело и начинали свою пытку, заставляя испытывать ненужное возбуждение.
Николас встал и пошел к реке, опустив голову. Анна следила за ним, завороженная игрой мускулов на его бедрах, обтянутых черной материей штанов, как второй кожей, мускулов, казавшихся гибкими и твердыми одновременно. Как-то она случайно услышала, как одна из служанок восторгалась ногами Милорда.
Боже милостивый, подумала Анна. Ей становилось все труднее его ненавидеть. Но она должна его ненавидеть. Стоит ослабеть ее ненависти, и он сразу же прижмет ее к ногтю, подчинит своей воле. Разве не так? Правда, последнее время ему, казалось, больше нравилось стоять на коленях у ее ног, чем навязывать свою волю.
Внезапно он обернулся и посмотрел на нее, и она тут же опустила глаза на свое вышивание, приказав себе не обращать на него больше внимания. Но он уже вернулся и уселся рядом с ней, опершись на локоть и вытянув свои длинные, тревожащие ее покой ноги.
— Что мне сделать, чтобы ты перестала меня ненавидеть? — спросил он, словно угадав ее мысли.
Встревоженная Анна немного отодвинулась от него, чтобы не чувствовать тепло его тела.
— Я вас не ненавижу.
— Но ты меня не любишь.
— Нет.
— Все чувства ко мне умерли?
Он заглянул ей в глаза, и она, вспыхнув, перевела взгляд на ало-золотистый цветок на своем вышивании.
— Не знаю. Не прикасайтесь ко мне.
Отдернув руки, Николас перекатился на живот и оказался на ее юбке, однако до самой Анны не дотронулся.
— Ты не уверена, — сказал он. — Дорогая, раз ты сомневаешься, значит, ты близка к тому, чтобы простить мне мои непростительные поступки.
Она покачала головой, смущенная его мягким тоном. Кроткий и нежный лорд Николас не мог быть реальным человеком.
— Анна?
— Вы обидели меня.
— Я готов посвятить всю жизнь искуплению этого греха.
— Это бесполезно.
Николас наклонил голову, пытаясь увидеть ее лицо.
— Может, ты желаешь, чтобы я ухаживал за тобой, моя капризная госпожа, добивался твоего расположения?
— Вы имеете в виду, что будете соблазнять меня.
— Нет, мой маленький дракон.
Он изменил позу и, встав перед ней на колени, взял за руку. Анна попыталась вырвать руку, но он не позволил ей этого сделать.
— Она моя по праву, — заявил он. — Позволь мне по крайней мере подержать твою руку; обещаю, что не буду добиваться большего. Пока.
— Гм…
— Я обещаю. Тебе известны правила куртуазной любви?
Она покачала головой, не решаясь заговорить: во рту у нее пересохло.
— Таких правил двенадцать, и последнее гласит: предаваясь радостям любви, никогда не иди наперекор желаниям любимой. Я клянусь соблюдать это правило.
— Но я вам не верю.
— Что ж, это понятно, после всего, что я сделал. Я должен заслужить твое доверие. Хотя после моей попытки убить этого сукиного сына испанца только упрямая женщина стала бы… Кровь Христова, ты испытываешь мою добродетель, женщина, а я не слишком добродетелен.
— Действительно не слишком.
Она опять попыталась вырвать руку и опять безуспешно.
— Не дергайся. Я же ухаживаю за тобой.
— Мне не нужны ухаживания.
— Нет, нужны, и я намерен это сделать, даже если мне придется просидеть здесь до ночи.
— Ну что ж, хорошо.
Она оставила свои попытки вырвать руку и молча смотрела на него, ожидая, что будет дальше.
Николас улыбнулся ей, нежно погладил руку кончиками пальцев, потом легонько пожал ее.
— Какая маленькая ручка. — Он поцеловал руку. — Послушай, Анна.
Моя благородная леди,
Себя отдаю вам во власть
Вы в упоенье победой.
Властвовать будете всласть.
Не дотянул я до друга,
Так потяну на слугу.
Какими должны быть слуги,
Представить себе я могу.
Почтительный и не лживый,
Веселый я паренек,
А чтобы не стал нерадивым,
Меня накажите вы впрок.
Но все же вам не решиться
Меня, как скотину, задрать,
Во львицу вам не превратиться,
Медведицей тоже не стать.
Когда он закончил, Анна поджала губы. Под влиянием нежного, тихого голоса нервозность ее уменьшилась, хотя и не исчезла полностью.
— Вы отдаете себя мне во власть? — спросила она. — Вы почтительный и не лживый?
— И полный раскаяния, как согрешившая монахиня.
— Николас!
— Черт возьми, я стараюсь изо всех сил.
— Докажите это, отпустите мою руку.
— Но я еще не кончил ухаживать за тобой.
— Отпустите мою руку, или я пойму, что вы остались тем же, кем и были — распутным бродягой.
Он отбросил ее руку с преувеличенно тяжелым вздохом и уперся кулаками в бока.
— Ты слишком жестока.
— Вы сказали, что будете мне повиноваться. — Анне начинало нравиться ощущение своей власти над ним.
— Да, и еще я сказал, что я веселый. Сейчас я докажу это.
Анну насторожил блеск, появившийся внезапно в его глазах. Он начал насвистывать какую-то мелодию, потом запел:
Вышла за околицу
Милая девица.
Стадо в поле выгнала,
Надо торопиться.
Были в стаде маленьком
Овцы и ослицы,
Козлики и козочки,
И телок с телицей.
Школяра увидела
В поле под сосною:
«Что сидишь без дела ты?
Поиграй со мною!»

Николас просвистел еще несколько тактов и рассмеялся. Анна нахмурилась, рассердившись на себя за то, что покраснела как маков цвет.
— Я так и думала, — сказала она. — Вы распутник, хитрый и изворотливый, как ящерица.
— Твои слова ранят меня, дорогая.
— А вы пытаетесь меня рассмешить в надежде, что я забуду те ужасные слова, что вы мне наговорили.
— Согласен. Тут ты меня поймала.
— Так вот, у вас ничего не выйдет. — Она вскочила и, подхватив свое вышивание и корзинку, бросила их мужу. — Вот. Коль скоро вы захотели служить мне, несите это.
Подобрав юбки обеими руками, Анна направилась к замку, даже не оглянувшись, чтобы проверить, идет ли за ней Николас. Он шел; не сделав и десятка шагов, она услышала прямо у себя за спиной его голос. Он затянул очередную песню:
Если бы был я божьей птичкой,
Сойкой, пеночкой, синичкой,
Я б не вил гнезда.
Я клянусь, что на всю ночку
К ней залез бы под сорочку,
Мне гнездо — ее…

Рискну предположить, что это "Леди Смелость" Сюзан Робинсон.

 ;D ну вот, теперь пей шампанское  ;)

Правильно "Леди Смелость" Робинсон Сюзан.

А-а-а, одну из своих любимых книг пропустила!..

Angel, загадывай :)

Да помню я, помню)) Только времени не хватает((

Взгляды всех присутствующих были устремлены на высокую фигуру графа, едва помещавшегося в дверном проеме. Всех, кроме Элизабет. Она и не потрудилась поднять голову, даже когда вокруг началась вся эта суматоха и граф столь картинно появился на кухне, даже когда пересек комнату и опустился рядом с ней на колени. Элизабет знала, что он здесь. Безошибочно ощущала его присутствие, пусть и не видя графа. Но ей попросту было все равно. Приди Алекс прошлой ночью, и она, возможно, выплакала бы горе на его плече. Теперь же он может отправляться к дьяволу. Слишком поздно. Слишком.
— Лиззи?
— Убирайся, Синклер.
— Лиззи, пожалуйста… я не знал.
— Не знал? Чего же именно? Что я здесь? Ну а мне известно совсем другое. Случайно услышала, что эта ведьма, твоя родственница, успела все тебе рассказать.
Она по-прежнему отказывалась взглянуть на него. Волосы, удерживаемые лишь косынкой, повязанной вокруг головы, от резких движений рассыпались по плечам, почти скрывая лицо, особенно когда Элизабет нагнулась, продолжая упрямо орудовать веником. На ней было чье-то чужое платье, такое грязное, что от него дурно пахло. Алексу страстно захотелось прикончить кого-нибудь, но сначала необходимо позаботиться об Элизабет.
— Тетка сказала, что ты спишь со слугами, но не призналась, что приказала бросить тебя туда. Я думал, ты сама этого захотела, Лиззи, как и в прошлый раз, что ты снова отказываешься принять от меня самый ничтожный дар. Еще она объяснила, что ты сбежала и поэтому пришлось отправить тебя на кухню и заставить работать. Кроме того, она убеждала меня, что ты здесь по своей воле и не отказалась мыть полы! Я ей поверил!
— Это только доказывает, насколько мыслительный процесс труден для тебя! Полнейшая трата времени!
— По крайней мере гляди на меня, когда сыплешь оскорблениями.
— Иди к черту!
— Лиззи, я не знал, что тебя избили! — раздраженно повторил граф.
— Ничего страшного со мной не приключилось.
— Я что, должен раздеть тебя, чтобы удостовериться самому?
— Ладно, не важно, заработала несколько синяков, что из того? Кроме того, они больше не болят, так что твое сочувствие немного запоздало, не говоря уж о том, что кажется мне весьма сомнительным.
— Неужели считаешь, будто я хотел, чтобы это случилось?
— По-моему, ты показал всю цену своего сочувствия, когда не позаботился объяснить своей тетушке, почему привез меня сюда. Все одно к одному и по странной случайности совпадает, Синклер, не находишь?
— Посмотри на меня!
Элизабет гордо откинула голову и впилась в него глазами, прозрачными, подозрительно сверкающими, явно выдающими близкое присутствие слез.
— Теперь ты счастлив? Дай мне знать, когда насмотришься вволю. У меня много работы.
— Ты немедленно пойдешь со мной, Лиззи.
— Ни за что!
Но Элизабет отступила недостаточно быстро. Алекс в мгновение ока подхватил ее и поднял.
— Моя спина, чудовище ты этакое! Не смей притрагиваться к спине!
— Обними меня за шею, малышка, потому что я не отпущу тебя!
Элизабет негодующе воззрилась на Алекса, но было уже поздно. Слишком много боли пришлось ей вынести, чтобы без лишней нужды терпеть снова. Она обхватила его за шею, и руки Алекса немедленно скользнули вниз, поддерживая Элизабет снизу, под бедра.
— Поверь, это все равно ничего не значит, — прошипела Элизабет, как только Алекс устремился прочь из кухни. — Я с огромным удовольствием огрела бы тебя по голове, если бы не боялась лишний раз пошевелиться!
— Когда почувствуешь себя лучше, я тебе напомню об этом и даже велю принести палку и не подумаю отступать, делай все, что пожелаешь. Я это заслуживаю.
— О, замолчи, замолчи же…
Элизабет не успела договорить. Слезы снова брызнули фонтаном, и она немного крепче стиснула шею Алекса, спрятав лицо на его плече.

Джоанна Линдсей "Тайная страсть"?

А мне напоминает "Лили" Гэфни

Какие вы шустрые, девочки  ;)
Ну что ж, nell права: это "Тайная страсть".

– Лиза, ты же любишь................ Почему отдаешь его мне?
– Потому что всегда чувствовала, что я тут живу временно, как бы в порядке одолжения. Всегда, всегда, понимаешь, чувствовала, что это место по настоящему мне не принадлежит. Сама не знала почему. А сейчас знаю. Ты плоть и кровь Джона! Его сын! Как же я была глупа! Ведь ты так напоминаешь его. Почему я раньше этого не замечала? – Она смотрела в его лицо и чувствовала, что любит его. Это становилось невыносимым, пришлось отвести взгляд. – После того, как он умер, я наконец вспомнила, что вами было сказано в ту ночь, когда ты привез меня домой с пруда. Раньше я не видела в этом смысла. Папа говорил, чтобы ты держался подальше от дома. А ты ему в ответ кричал:
«У меня больше прав быть там, чем у них». Ты имел в виду Патрисию и меня, да?
– Qui. Я вышел из себя.
– Но ты был прав. Это твое место. Не наше.
– Я чокнулся на этот дом, с тех пор как мать мне все рассказала. – Он легонько поцеловал ее в губы. – Но я не буду таким, как мой отец. Не собираюсь ставить ....... превыше всего. Не этого я хочу. Я понял, чего я больше всего на свете хочу, когда увидел тебя спящей под тем деревом. Помнишь?
– Алекс…
– Почему ты мне даришь ........?
– Ты знаешь почему, – почти простонала она. – Я люблю тебя, Алекс.
Он поцеловал ее. Его губы были теплыми, сладостными. Кончиком языка он нежно ласкал ее рот. Его пальцы ворошили ей волосы, потом распустили их по плечам и груди. Он поглаживал ее грудь, кончиками пальцев касался сосков. Потом его ладони соскользнули на талию. Не прерывая поцелуя, он сел на край постели, широко расставив ноги, прижимая к себе ослабевшую Лизу.
Сквозь шелковую рубашку он целовал ее груди, щекотал их языком.
– Никуда ты не поедешь, – пробормотал он. – Ты останешься здесь, со мной. И когда мы умрем, наши дети похоронят нас здесь обоих вместе. В ..........
Слезы навернулись на глаза Лизы. Ее обуревала радость разделенной любви. Она запустила пальцы в его шевелюру и прижалась к нему.
Алекс обнял мягкое, податливое тело.
– Лиза…
– Что?
Сердце отстучало несколько ударов, и он прошептал:
– Я люблю тебя.

Может, "Жар небес" Сандры Браун?

Да-а,"Жар небес". :)

А я знаю, а я знаю!!! Читала по твоей рекомендации. Где-то даже отзыв висит.
Ли Бристол.
Нежный ангел.

Starrover, я в тебе не сомневалась)))
Загадывай!

Стали готовиться к четвертому крестовому походу, но он окончился скорее комически, нежели трагически. Крестоносцы собрались в Венеции, чтобы на венецианских кораблях переправиться в Палестину. Во главе ополчения стал старенький старичок дож Дандоло. Так как старичок этот был совершенно слеп, а отчасти также глух, он город Зару (в Далмации) принял за Палестину. Крестоносцы осадили город и, только взяв его, убедились в своей ошибке. Сконфуженные, они пошли дальше и, увидев Иерусалим, бросились на него, стали грабить и жечь.

— Где тут гроб Господень? — спросили они после тщетных поисков.

— Опять не попали! — ответили им. — Это вовсе не Иерусалим, а Константинополь.

Вторичная ошибка сильно охладила рыцарей. Они решили не гнаться за этим неуловимым Иерусалимом, а пока что основать здесь же, на месте, Латинскую империю. Впрочем, эта новоиспеченная империя просуществовала всего неделю.

После этих неудач многие решили, что Иерусалим вообще куда-то затерялся и найти его немыслимо. Было предпринято еще несколько походов, но неудачно. Дошли до того, что в существование Иерусалима стали верить только дети (поход детей)… Да было уж и не до того: с востока явилось совершенно новое племя — монголы — и двигалось на Европу. Надо было шкуру спасать, а не увлекаться фантазиями. Однако на короткое время Иерусалиму повезло: во Франции заболел Людовик IX Святой. Он принимал различные лекарства: ел мел, пил настой из трав и мазал себя медом с солью. Но средства эти не помогали. Осталось последнее, сильнейшее средство — крестовый поход. Людовик дал обед предпринять поход, и, действительно, ему на другой же день полегчало. Но из этого похода, дважды повторившегося, решительно ничего не вышло: король умер, а святая земля очутилась в руках у мамелюков; медицина же раз навсегда отвергла крестовые походы как средство от королевских болезней.

Перезагадываю. Раз нет желающих для предыдущего.

Как он влетел, я даже не сообразил. Помнится, болт на двери загремел, Прасковья что-то пискнула. Да еще за окнами проскрипела телега.

Он без шапки, в расстегнутом полушубке, со свалявшейся бородкой, с безумными глазами.

Он перекрестился, и повалился на колени, и бухнул лбом в пол. Это мне.

«Я пропал», – тоскливо подумал я.

– Что вы, что вы, что вы! – забормотал я и потянул за серый рукав.

Лицо его перекосило, и он, захлебываясь, стал бормотать в ответ прыгающие слова: – Господин доктор… господин… единственная, единственн… единственная! – выкрикнул он вдруг по-юношески звонко, так что дрогнул ламповый абажур. – Ах ты, господи… Ах… – Он в тоске заломил руки и опять забухал лбом в половицы, как будто хотел разбить его. – За что? За что наказанье?.. Чем прогневали?

– Что? Что случилось?! – выкрикнул я, чувствуя, что у меня холодеет лицо.

Он вскочил на ноги, метнулся и прошептал так:

– Господин доктор… что хотите… денег дам… денег берите, какие хотите. Какие хотите. Продукты будем доставлять… только чтоб не померла. Только чтоб не померла. Калекой останется – пущай. Пущай – кричал он в потолок. Хватит прокормить, хватит.

Бледное лицо Прасковьи висело в черном квадрате двери. Тоска обвилась вокруг моего сердца.

– Что?.. Что? говорите! – выкрикнул я болезненно.

Он стих и шепотом, как будто по секрету, сказал мне, и глаза его стали бездонны:

– В мялку попала…

– В мялку… в мялку?.. – переспросил я – что это такое?

– Лен, лен мяли… господин доктор… – шепотом объяснила Прасковья, – мялка-то… лен мнут…

«Вот начало. Вот. О, зачем я приехал!» подумал я.

– Кто?

– Дочка моя, – ответил он шепотом, а потом крикнул: – Помогите! – и вновь повалился, и стриженые его в скобку волосы метнулись на его глаза.

Лампа «молния» с покривившимся жестяным абажуром горела жарко, двумя рогами. На операционном столе, на белой, свежепахнущей, клеенке я ее увидел, и грыжа померкла у меня в памяти.

Светлые, чуть рыжеватые волосы свешивались со стола сбившимся засохшим колтуном. Коса была гигантская, и конец ее касался пола. Ситцевая юбка была изорвана, и кровь на ней разного цвета – пятно бурое, пятно жирное, алое. Свет «молнии» показался мне желтым и живым, а ее лицо бумажным, белым, нос заострен.

На белом лице у нее, как гипсовая, неподвижная, потухала действительно редкостная красота. Не всегда, не часто встретишь такое лицо.

В операционной секунд десять было полное молчание, но за закрытыми дверями слышно было, как глухо выкрикивал кто-то и бухал, все бухал головой.

«Обезумел, – думал я, – а сиделки, значит, его отпаивают… Почему такая красавица? Хотя у него правильные черты лица… Видно, мать была красивая… Он вдовец».

Я не знаю, кто это.
Но думаю, что автор - из русских классиков. И с мед.образованием.
Кто у нас есть такой?
Мне только Чехов и Булгаков в голову сразу приходят.
Значит, это кто-то из них - я так думаю.  ::)

Похоже на русского, но стиль не Булгаковский по-моему...

Ну мне тоже кажется, что скорее Чехов. :umnik: Но я у него такого не помню, хотя много его читала.
А почему не булгаковский стиль? Вот "Белую гвардию" я конечно целиком так и не осилила, но помню там сценку медицинского приема - по-моему, что-то неуловимо схожее между этим отрывком и той сценой есть. Но утверждать не берусь, не уверена я ни в чем.
Просто из писателей врачей я кроме Булгакова и Чехова вспомнить никого больше не могу - пока по крайней мере.  :-[ Потому и вцепилась именно в них.  ;D

Подсказываю. Автор окончил медицинский институт в 1916 г с отличием и 4 года проработал врачом.

Ну если в 1916 - тогда Булгаков :umnik:

Точно. Теперь с названием. Название непосредственно отражает профессию рассказчика.

У Булгакова про бытность его врачем были какие-то там записки доктора...

Приз получает Ludoedka. Это "Записки юного врача" рассказ "Полотенце с петухом".

 Молодой Билл Монаган, унаследовавший от своего отца не только статную фигуру, но и немало миллионов, безмятежно развалился в широком кожаном кресле и вытянул ноги - совсем как могучий лев в клетке, не знающий, куда девать свои силы. Развернув утреннюю газету, он остановился взглядом на заголовке, извещавшем о новом оползне на Кьюлебрском участке Панамского канала.
 - Хорошо, что мы, Моноганы, не склонны к полноте, - позевывая, произнес он, - не то ведь я мог бы и растолстеть от такой жизни... Правда,Роджер?
 Престарелый камердинер, не расслышав, смущенно посмотрел на своего хозяина.
 - О да, сэр, - поспешно сказал он. - То есть я хочу сказать: нет, сэр. Вы сейчас в наилучшей форме.
 - Ничего подобного, - убежденно заявил молодой человек. - Я, может, и не разжирел, но безусловно пообмяк... А, Роджер?
 - Да, сэр... То есть нет, сэр, - я хотел сказать: нет, сэр. Вы все такой же, каким вернулись из колледжа, три года назад.
 - И решил, что безделье - мое призвание, - рассмеялся Билл. - Роджер!
 Роджер почтительно вытянулся. Однако хозяин его уже погрузился в глубокое раздумье, словно решая проблему первостепенной важности, а рука его то и дело принималась теребить топорщившиеся усики, которые он с некоторых пор стал отращивать.
 - Роджер, я намерен съездить на рыбную ловлю.
 - Да, сэр.
 - Я велел прислать несколько складных удочек. Пожалуйста, составь их и принеси сюда - я хочу их осмотреть. Мне думается, что уехать недельки на две куда-нибудь в лес - самое для меня полезное. Если я этого не сделаю, то, несомненно, начну толстеть и опозорю весь наш род.

*все имена изменены

Подсказка:это читали почти все. А кто не читал - тот смотрел (правда, этой сцены в фильме нет)

Почему то в голову пришло "Сердца трех" Джека Лондона.

Но то, что это, времена старой доброй Англии -  так точно. ;D

Абсолютно ВЕРНО! *(ну и память у тебя!)

Никакой памяти, веришь  ;D  Это просто единственное, что в голову пришло.... Бывает же...  :o

А загадка чуть опосля... ;)

Итак:

И этот идеальный день будет длиться вечно, – сказал он. – Воздух бодрит, солнце сияет, ручьи несут куски льда. Каждый день в этой долине будет этим совершенным днем.
- Может показаться немного однообразным, учитель, – сказал Деш.
- Это потому, что ты не знаешь, как распоряжаться временем, – сказал Кон. – Но я научу тебя обращаться с ним так же, как ты обращаешься со своим пальто, носимым, когда необходимо и откинутым, когда ненужно.
- Мне потребуется стирать его? – спросил Деш.
Кон одарил его долгим взглядом.
- Это была очень глубокая мысль с твоей стороны, Деш, или ты просто попытался переиначить метафору довольно глупым образом. Что же это было?
Деш уставился на свои ноги. Затем посмотрел на небо. И, наконец, на Кона.
- Я думаю, я глуп, учитель.
- Хорошо, – сказал Кон. – Весьма удачно, что ты стал моим подмастерьем, потому что если я смогу научить тебя, то смогу научить любого.
- Кон почувствовал облегчение и поклонился.
- Ты оказываешь мне слишком большую честь, учитель.
- А вот вторая часть моего плана, – сказал Деш.
- А, – сказал Кон с таким выражением на лице, которое, как он считал, делает его мудрее, хотя, в действительности, оно смотрелось как гримаса человека, вспоминающего болезненный процесс поклона. – План, у которого есть вторая часть всегда хороший план, учитель.
- Найди мне песок всех цветов и ровную скалу. Я покажу тебе способ сделать течение времени видимым.
- Хорошо.
- А вот третья часть моего плана.
- Третья часть, а?
- Я могу научить нескольких одаренных контролировать их время, замедлять и ускорять его, запасать и направлять, как воду в этих реках. Но большинство людей, я страшусь, не смогут сделать этого. Мы должны помочь им. Мы должны создать…приборы, которые будут запасать и высобождать время, когда потребуется, потому что человечество не может развиватсья, когда его тащит подобно листку в ручье. Люди должны быть в состоянии тратить время, терять время и покупать время. Это будет нашей главной целью.
Лицо Деша перекосилось в попытке осознания. Затем он медленно поднял руку.
Кон вздохнул.
- Ты собираешься спросить, что случилось с пальто, не так ли? – сказал он.
Деш кивнул.
- Забудь о пальто, Деш. Пальто не важно. Просто помни, ты чистый лист, на котором я пишу… – Деш открыл рот, но Кон жестом остановил его.
- Просто еще одна метафора, просто еще одна метафора. А сейчас, пожалуйста, приготовь нам завтрак.
- Метафорически или по-настоящему, учитель?
- И так и так».

*** Имена изменены

Неужели ни у кого нет предположений...

Ладно подсказка - Это очень известный современный автор который пишет книги в жанре иронической фэнтези, согласно особенностям страны в которой живет. ;D ;D ;D Ну что еще - он очень любит котов... ;)

Ну, тогда это, безусловно, Терри Пратчетт  ;D
Но что это - я не знаю. :dontknow:

Да это он, а название романа ... почти прозвучало в отрывке , и в общем и целом ,  главная идея озвученная в тексте,...  ;)

Вор Времени?

Именно.... Vlada загадывай! ;)

Попробуем так. По мне, очень запоминающийся отрывок:

*** будет сходить с ума от ярости. От этой  мысли  становится  чуточку теплее. И все же... *** победил... Вот она, его месть...
У меня нет рта, чтобы кричать.


*** - имя

Это - фэнтези?

Эллисон Харлан. Так и называется - "У меня нет рта, чтобы кричать" Маленькое и миленькое произведение с сюжетом "приплыли". Что-то типа антиутопии.

Угадано!

– Не бойтесь, – сказала она. Голос ее изменился, он стал мне знаком, и я вспомнил, когда слышал его. – Я вас оставлю, а вы слушайте, что скажу. Как станет светать, держите на юг и гребите так скоро, как хватит сил. С восходом солнца встретится вам парусное судно, и оно возьмет вас на борт. Судно идет в Ливерпуль, и, как вы туда прибудете, мы там увидимся. Никто не должен знать, что я была с вами, – кроме одной, которая пока скрыта. Вы очень хотите увидеть Бланку, и вы встретите ее, но помните, что ей нельзя сказать обо мне. Я была с вами потому, чтобы вам не было жутко и одиноко.

– Ночь темна, – сказал я, с трудом поднимая взгляд, так как утомился смотреть – Волны, одна волны кругом!

Она встала и положила руку на мою голову. Как мрамор в луче, сверкала ее рука.

– Для меня там, – был тихий ответ, – одни волны, и среди них есть остров; он сияет все дальше, все ярче. Я тороплюсь, я спешу; я увижу его с рассветом. Прощайте! Все ли еще собираете свой венок? Блестят ли его цветы? Не скучно ли на темной дороге?

– Что мне сказать вам? – ответил я. – Вы здесь, это и есть мой ответ. Где остров, о котором вы говорите? Почему вы одна? Что вам угрожает? Что хранит вас?

– О, – сказала она печально, – не задумывайтесь о мраке. Я повинуясь себе и знаю, чего хочу. Но об этом говорить нельзя.

Пламя свечи сияло; так был резок его блеск, что я снова отвел глаза. Я видел черные плавники, пересекающие волну, подобно буям; их хищные движения вокруг шлюпки, их беспокойное снование взад и вперед отдавало угрозой.

– Кто это? – сказал я. – Кто эти чудовища вокруг нас?

– Не обращайте внимания и не бойтесь за меня, – ответила она. – Кто бы ни были они в своей жадной надежде, ни тронуть меня, ни повредить мне они больше не могут.

В то время, как она говорила это, я поднял глаза.

По моему это Александр Грин "Бегущая по волнам"
И это был не Ливерпуль, а Гель-Гью >:D!

Ага, и не Бланка, а Биче Саниэль. Я думала, что имена собственные тут можно менять. Len44ik-pen44ik, твоя правда - загадывай.

И даже нужно ;D!!!
Сейчас, я подумаю, что загадать!!!  ::)

Сэр Эдвард Милтон. Все-таки скажите, что вас привело сюда — политика или жажда развлечений?

Миссис Стоун. Политика мое единственное развлечение. Теперь ведь женщине не разрешается флиртовать раньше сорока лет и питать романтические чувства раньше сорока пяти. Так что нам, кто еще не достиг — или говорит, что не достиг, — тридцатилетнего возраста, остается только благотворительность и политика. Но благотворительность — это последнее прибежище для тех, кто любит допекать своих ближних. Я предпочитаю политику. По-моему, это как-то… изящнее.

Сэр Эдвард Милтон. Политика благородное поприще!

Миссис Стоун. Да. Иногда. А иногда это азартная игра, сэр Эдвард. А иногда страшная скука.

Сэр Эдвард Милтон. А вы что в ней нашли?

Миссис Стоун. Я?.. Всего понемножку. (Роняет веер.)

Очень похоже на "Идеального мужа" Оскара Уальда.
Была там такая противная дамочка, которая шантажировала главного героя. С какой-то птичьей фамилией - не помню точно, какой. Вот очень похоже на ее высказывания :umnik:

 :tng: Это он и есть - "Идеальный муж, Оскара Уайльда. Дамочка - Миссис Чивли.

И фамилия не птичья, а лошадиная :lolgrin:

Не, фамилия "Чивли" - для меня точно птичья  ;D От "чив-чирик", видимо  ;)

Это что, мне теперь загадывать?
Надо подумать.

Ну... вообще-то загадывала Лена. Надо бы подождать ее "добро".

Даю добро! ;) Загадывайте! (я то думала вопрос сложный задала;( , фильм вчера смотрела - навеяло, а Уайльда все угадали, безобразие...;))))

Лен, так ведь любимый же!  :glasses:

За "добро" - спасибо  :-*
Но все равно думать надо  ;D

Придумала   :)

______________________________________

Он мгновенно  выполнил  свою угрозу: опершись  руками  о  крышку рояля, боком перекинул через него тело,  и страшные шпоры пролетели на  высоте целого  фута  над блестящей  белой  поверхностью.  И  так же  мгновенно Мэри* нырнула  под  рояль,  намереваясь  проползти  под ним  на  четвереньках,  но стукнулась головой  о  его  дно  и не успела  еще  опомниться от ушиба,  как Дэмпси* оказался уже на той стороне и загнал ее обратно под рояль.
- Вылезайте, вылезайте,  нечего! -  потребовал  он.  -  И  получайте заслуженное возмездие.
- Смилуйтесь, добрый рыцарь, - взмолилась  Мэри*. - Смилуйтесь во имя любви и всех угнетенных прекрасных девушек на свете!
-  Я не рыцарь, - заявил Дэмпси* низким басом. - Я людоед, свирепый, неисправимый людоед. Я  родился в болоте. Мой отец  был людоедом, а мать моя - еще более страшной людоедкой. Я засыпал под вопли пожираемых детей. Я был проклят и обречен.  Я питался  только  кровью девиц  из Милльского пансиона. Охотнее всего я ел на деревянном полу, моим любимым кушаньем был бок молодой девицы,  кровлей  мне  служил  рояль. Мой отец  был не  только  людоедом, он занимался и  конокрадством.  А я  еще свирепее  отца, у  меня  больше зубов. Помимо людоедства, моя мать была  в Неваде агентом по распространению книг и даже подписке на дамские журналы! Подумайте, какой позор! Но я еще хуже моей матери: я торговал безопасными бритвами!
 - Неужели ничто не может смягчить и очаровать ваше  суровое сердце? - молила Мэри*, в то же время готовясь при первой возможности к побегу.
- "Только одно, несчастная!  Только одно на небе, на земле и в морской пучине".
Элизабет*  прервала его  легким возгласом негодования - ведь  это был плагиат.
-  Знаю, знаю, - продолжал  Дэмпси*. - Смотри  Лиза Браун*, страница двадцать седьмая, жиденькая книжонка с жиденькими стихотворениями для девиц, заключенных  в Милльский  пансион. Итак,  я  возвестил,  до  того  как  меня прервали: единственное, что  способно смягчить и успокоить мое лютое сердце, -  это  "Молитва девы". Слушайте, несчастные,  пока я  не отгрыз  ваши  уши порознь и оптом! Слушайте и вы, глупая, толстая, коротконогая  и безобразная женщина - вы там, под роялем! Можете вы исполнить "Молитву девы"?
Ответа   не  последовало.  В  это  время  из  обеих  дверей   раздались восторженные вопли, и Мэри* крикнула из-под рояля входившему Вону Уэнсворту*:
- На помощь, рыцарь, на помощь!
- Отпусти деву сию! - приказал Вон*.
- А ты кто? - вопросил Дэмпси*.
- Я король Джордж, то, есть святой Георгий.
-  Ну что ж!  В таком случае  я  твой  дракон,  - с должным смирением признал  Дэмпси*.  -  Но  прошу  тебя,  пощади  эту  древнюю,  достойную  и несравненную голову, ибо другой у меня нет.

* Все имена изменены

Ооооо... это моя любимая "Маленькая хозяйка большого дома".  :)

Совершенно верно  :)
Я тоже ее очень люблю.
Геня, загадывай.

Ну что ж ... Вот и отрывок. Возможно не самый известный, но мне вегда помнится  :)

- Желал бы я знать, почему  так  близко  стреляют?  Ведь  не  может  же быть...
   Сам себя прервал и исказился при движении в  самоваре.  Пауза.  Стрелка переползает десятую минуту и - тонк-танк - идет к четверти одиннадцатого.
   - Потому стреляют, что немцы - мерзавцы, - неожиданно бурчит старший.
   Анна поднимает голову на часы и спрашивает:
   - Неужели, неужели они оставят нас  на  произвол  судьбы?  -  Голос  ее тосклив.
   Братья, словно по команде, поворачивают головы и начинают лгать.
   - Ничего не известно, - говорит Никита и обкусывает ломтик.
   - Это я так сказал, гм... предположительно. Слухи.
   - Нет, не слухи, - упрямо отвечает Анна,  -  это  не  слух,  а  верно; сегодня видела Щеглову, и она сказала, что из-под  Бородянки  вернули  два немецких полка.
   - Чепуха.
   - Подумай сама, - начинает старший, - мыслимое  ли  дело,  чтобы  немцы подпустили этого прохвоста близко к городу? Подумай, а? Я лично решительно не представляю, как они с ним уживутся  хотя  бы  одну  минуту. Полнейший абсурд. Немцы и Петлюра. Сами же они его называют не  иначе,  как  бандит. Смешно.
   - Ах, что ты говоришь. Знаю я теперь немцев. Сама уже видела нескольких с красными бантами. И унтер-офицер пьяный с бабой какой-то. И баба пьяная.
   - Ну мало ли что? Отдельные случаи  разложения  могут  быть  даже  и  в германской армии.
   - Так, по-вашему, Петлюра не войдет?
   - Гм... По-моему, этого не может быть.
   - Апсольман. Налей  мне,  пожалуйста,  еще  одну  чашечку  чаю.  Ты  не волнуйся. Соблюдай, как говорится, спокойствие.
   - Но, боже, где же Алексей? Я уверена, что на их поезд напали и...
   - И что? Ну, что выдумываешь зря? Ведь эта линия совершенно свободна.
   - Почему же его нет?
   - Господи, боже мой! Знаешь же сама,  какая  езда.  На  каждой  станции стояли, наверное, по четыре часа.
   - Революционная езда. Час едешь - два стоишь.
   Елена, тяжело вздохнув, поглядела на часы, помолчала, потом  заговорила опять:
   - Господи, господи! Если бы немцы не сделали этой подлости, все было бы отлично. Двух их полков достаточно, чтобы раздавить этого вашего  Петлюру, как муху. Нет, я вижу, немцы играют какую-то подлую двойную игру. И почему же нет хваленых союзников? У-у, негодяи. Обещали, обещали...
   Самовар, молчавший до сих пор, неожиданно запел, и угольки,  подернутые седым пеплом, вывалились на поднос. Братья невольно посмотрели  на  печку.
Ответ - вот он. Пожалуйста:

   "Союзники - сволочи."

   Стрелка остановилась на четверти, часы солидно  хрипнули  и  пробили  - раз, и тотчас же часам ответил заливистый,  тонкий  звон  под  потолком  в передней.
   - Слава богу, вот и Алексей, - радостно сказал старший.
   - Это Тарьберг, - подтвердил Николка и побежал отворять.
   Анна порозовела, встала.

Но это оказался вовсе не Тарьберг. Три двери  прогремели,  и  глухо  на лестнице прозвучал удивленный голос Никиты. Голос в ответ.  За  голосами по лестнице  стали  переваливаться  кованые  сапоги  и  приклад.  Дверь  в
переднюю впустила холод, и перед  Аркадием  и  Анной  очутилась  высокая, широкоплечая фигура  в  шинели  до  пят  и  в  защитных  погонах  с  тремя поручичьими звездами химическим карандашом. Башлык  заиндевел,  а  тяжелая винтовка с коричневым штыком заняла всю переднюю.
   - Здравствуйте,  -  пропела  фигура  хриплым  тенором  и  закоченевшими пальцами ухватилась за башлык.
   - Володя!
   Никита помог фигуре распутать концы, капюшон слез, за  капюшоном  блин офицерской фуражки с потемневшей  кокардой,  и  оказалась  над  громадными плечами голова поручика Виктора Викторовича Мышлаевского. Голова эта  была очень красива, странной и печальной  и  привлекательной  красотой  давней,
настоящей породы и вырождения. Красота в разных по цвету, смелых глазах, в длинных ресницах. Нос с горбинкой, губы гордые, лоб бел и чист, без особых примет. Но вот, один уголок рта приспущен печально, и подбородок  косовато срезан так, словно у скульптора, лепившего дворянское лицо, родилась дикая фантазия откусить пласт глины и оставить мужественному  лицу  маленький  и неправильный женский подбородок.
   - Откуда ты?
   - Откуда?
   - Осторожнее, - слабо ответил Мартынов, -  не  разбей.  Там  бутылка водки.

Ежели к 23.00 никто не отзовется, тогда назову. Просто считаю не честно - я этого Автора всего прочитала (полное собрание сочинений).

"Белая гвардия" Булгакова мне упорно в голову лезет :umnik:

 ;D Да,.. и снова моя любимая "Белая гвардия" Булгакова.

Вот интересно - я ее до конца и тщательно так и не прочитала.  ::)
Но при этом узнаю безошибочно уже второй раз.
А вот "Женщину в белом" Коллинза (любимейшую!) - не опознала.  :dontknow:
Над новой загадкой буду думать - ничего пока что в голову не идет.

 :sorry:за :offtop:
А я у него прочитла все, кроме Белой гвардии (не успела ее прочитать до школы, ну а в школе, как известно, даже к Агате Кристи охоту отобьют)

Новая загадка

*******************

Бабушка уже успела побывать у нее  в  комнате,  когда  она  только  что встала с постели. Проснувшись и поглядев вокруг себя,  Настенька*  ахнула  от изумления и внезапной радости.
Пока она спала, ей все стены ее  двух  комнаток  чьи-то  руки  обвешали гирляндами из зелени и цветов.  Она хотела надеть свою простенькую  блузу,  а наместо ее, на кресле, подле кровати, нашла  утреннее  неглиже  из  кисеи  и кружев, с розовыми лентами.
Не успела она ахнуть, как на двух других креслах увидела два прелестные платья - розовое и голубое, на выбор, которое надеть.
- Ах! - сделала она и, вскочив с постели, надела новую блузу, не  надев чулок - некогда было - подошла к зеркалу  и  остолбенела:  весь  туалет  был уставлен подарками.
Она не знала, на что глядеть, что взять в руки. Бросится  к  платью,  а там тянет к себе великолепный ящик розового дерева. Она открыла  его  -  там был полный дамский несессер, почти весь туалет, хрустальные,  оправленные  в серебро флаконы, гребенки, щетки и множество мелочей.
Она стала было рассматривать все вещи,  но  у  ней  дрожали  руки.  Она схватит один флакон, увидит другой,  положит  тот,  возьмет  третий,  увидит гребенку, щетки в серебряной оправе - и все с ее  вензелем  Н*.  "От  будущей maman", - написано было.
 - Ах! - сделала она, растерявшись и захлопывая крышку.
Подле ящика лежало еще несколько футляров, футлярчиков. Она  не  знала, за который взяться, что смотреть.  Взглянув  мельком  в  зеркало  и  откинув
небрежно назад густую косу, падавшую ей на глаза  и  мешавшую  рассматривать подарки, она кончила тем, что забрала все футляры с туалета и села с ними  в постель.
Она боялась открывать их, медлила, наконец открыта самый маленький.
Там - перстень с одним только изумрудом.
- Ах! - повторила она и, надев перстень, вытянула руку и любовалась  им издали.
Открыла другой футляр, побольше - там серьги. Она вдела  их  в  уши  и, сидя в постели, тянулась взглянуть на себя в зеркало. Потом открыла еще  два футляра  и  нашла  большие  массивные  браслеты,  в  виде  змеи  кольцом,  с рубиновыми глазами, усеянной по местам сверкающими  алмазами,  и  сейчас  же
надела их.
Наконец открыта самый большой футляр. "Ах!" - почти с ужасом,  замирая, сделала она, увидя целую реку - двадцать один брильянт, по числу ее лет.
Там бумажка с словами: "К этому ко всему, - читала она,  -  имею  честь присовокупить самый драгоценный подарок! лучшего моего друга - самого  себя. Берегите его. Ваш ненаглядный Акулов*".

* Имена изменены

Обожаю русскую классику!!!

Это не Островский?

Не , это классический роман (влезла). Я не помню - Островский романы писал? Я только пьесы помню.

Не Островский  :)
Но русская классика  ;)

Ну что, ты, будешь делать  :dontknow: Снова моя любимая ;D Гончаров - Обрыв.

Свет, мы когда-то с тобой обсуждали это. Ну, что обе любим Обрыв у Гончарова  :reader:

Да, это "Обрыв"  :)
Геня, :agreed:

Загадываю  ;) ;D

Ну вот, – сказал гид. – Перед вами – Босфор.
– Никогда я не был на Босфоре, – тут же процитировал интеллектуал Алексей. – Ты меня не спрашивай о нем!
– А дальше как? – насмешливо поинтересовалась Анечка Анечкова – такое у нее было имя, а может, она его себе придумала!
Анечка не делала никаких попыток выйти из микроавтобуса, дожидалась, кто первым подаст ей руку. Первым руку подал гид. Анечка оперлась на нее и, неторопливо перебирая длинными ногами, опустила себя на асфальт.
Настя посмотрела на нее и отвернулась.
И чего там перебирать ногами – две ступеньки всего?! Но у Анечки все равно получалось перебирать, да еще так, что все мужчины немедленно кидались помогать, поддерживать, услужливо подставлять руки, плечи и другие части тела!..
– Так как там дальше, Алеша? Про Босфор?
Интеллектуал Сидоров не знал, как дальше, а потому радостно объявил общественности, что по Босфору идет огромный сухогруз, хотя общественность и без него отлично это видела.
– Я в твоих глазах увидел море, полыхающее голубым огнем, – неожиданно высказался гид.
Анечка Анечкова захлопала в ладоши, приподняла темные очки, сверкнувшие вдоль оправы бриллиантовыми капельками, и глянула на гида.
– А дальше? – это Мария Ивановна спросила.
– Дальше, дальше! – подхватила Анечка и кончиками пальцев слегка коснулась гидовой куртки, как бы поощряя и награждая его своим прикосновением.
– Не ходил в Багдад я с караваном, не возил я шелк туда и хну, – как ни в чем не бывало продолжил подкованный гид. – Наклонись своим красивым станом, на коленях дай мне отдохнуть!
– Браво, браво! – закричала Анечка, и Люсенька посмотрела на нее неодобрительно.
До появления Анечки Анечковой первой красавицей в компании считалась она, Люсенька, и ей не нравилось, что «переменчивая толпа» уже короновала новую королеву, а про старую все позабыли!..
Хорошо, что я не королева, подумала Настя.
И еще она подумала так: зачем меня-то сюда понесло?! Не могла сказаться больной, что ли?! Придумать срочные дела в Москве?! Записаться на курсы повышения квалификации?!
Все романтики тебе не хватает, пояснила ехидная Настя-inside. Все приключений тебе хочется на собственную… м-м-м… ну, пусть будет голову! Все тебя тянет растравлять раны и скорбеть о прошлом, которое было столь прекрасным, что будущее, конечно же, уж наперед известно, таким прекрасным ни за что не станет!
Настя-outside нацепила на нос темные очки – Босфор сверкал невыносимо, – подошла к краю парапета и посмотрела в воду.
Вода была чиста и прозрачна до самого донышка, до плотного коричневого песка, на котором лежали заросшие зелеными бородами водорослей камни. Были камни большие и маленькие. Большие выступали над водой, и хотелось упрыгать по ним в Босфор, и зеленые бороды колыхались вокруг подсыхающих каменных лысин.
– Господи, тепло-то как! – мечтательно сказала Мария Ивановна, расстегнула дубленку и распахнула ее. – Мне не верится, что январь и всего три часа назад мы были в Москве!
– Я должна позвонить в свою квартиру в Монако! – неизвестно зачем объявила Анечка Анечкова. – Мой друг хочет поставить свою машину в мой подземный гараж, и я должна позвонить, чтобы его пустили. У него спортивная машина, а я живу с видом на трассу Формулы-1!
Гид восхищенно поцокал языком. Алеша Сидоров подумал и тоже поцокал. Андрей Анатольевич спросил, ловят ли в Босфоре рыбу, а Гриша так и не оторвал от уха телефон. Он разговаривал с той самой минуты, как самолет приземлился в Стамбуле.
Настя рассматривала рыбок, которые крутились вокруг камней. Турки, толпившиеся на пристани, бросали им куски лаваша, которые на лету хватали жадные, толстые и громогласные чайки. Смуглые турецкие дети визжали и носились между столиками уличного кафе, смуглые турецкие мужчины в турецких кожаных куртках степенно курили, смуглые турецкие женщины в платках и длинных пальто, с кошелками, пристроенными на локоть, громогласно переговаривались, Босфор слепил глаза.

На Устинову похоже.

 :) Ну да, Устинова и есть.

Судя по тому, что тут упомянут Босфор и Устинову как автора уже угадали, то это должно быть что-то вроде "Никогда я не был на Босфоре". :D

Правильно, Ninon  :D Никогда я не был на Босфоре - чУдная миниатюрка.

Загадываю.  ;D

Сначала я тебя просто не заметила.
Просто не заметила.
Но ты был рядом. Я пожала тебе руку и ангель­ским голоском, с парадной улыбкой на губах, пропела:«Очень приятно!». Я всегда премило улыбаюсь, когда со мной кто-нибудь знакомится. Подобная учтивость ни к чему не обязывает. Проходите, не стес­няйтесь, только не задерживайтесь, мне нет до вас дела. Nice to meet you, и вы свободны.
А потом…
Потом вокруг была толпа народу. Вокруг нас. Между нами.
И я не столько увидела, сколько ощутила твое присутствие. Где-то вдалеке. В этой комнате, запол­ненной людьми, которые все болтали, болтали без умолку, старательно заполняя пустоту. И я была од­ной из них, и слова, слетавшие с моих губ, не нрави­лись мне самой. Я все удивлялась: «И что это я несу? Где я этого набралась?» Слова были чужие, я пыта­лась за ними спрятаться, но тщетно. Маска ничего не скрывала. Посередине комнаты стояла нелепая высокая блондинка, пыталась все разложить по по­лочкам, держать ситуацию под контролем, казаться непринужденной, хорошенькой, этакой глянцевой картинкой. Такой я увидела себя в тот вечер.
И такой меня увидел ты… Ты сидел чуть по­одаль, весь в черном, гигантским памятником гро­моздился на стуле, каменный, неприступный. Я ед­ва различала твои черты, ты был еще вне поля зрения. Ты был крохотной перевернутой картин­кой на моей сетчатке, маленькой-премаленькой. Так, сама того не ведая, я впервые увидела тебя.
Мы в ответе за каждое слово. Когда слово сказа­но, жаловаться поздно. Мы в ответе за все, что про­износим. Надо быть бдительным. Из твоих уст вы­ходят слова, враждебные тебе самой, искажающие твою суть. Они не виноваты. Это ты ненароком их обронила, и постепенно они заполняют собою всевокруг. Скоро они займут твое место, заговорят от твоего имени…
Я все еще не замечала тебя. Я была в гордом оди­ночестве, в окружении слов, пустых и фальшивых. Я обменивалась репликами с разными людьми обоего пола. Наконец, рядом со мной оказался какой-то тип. Увидев ладную блондиночку, он тут же раскатал гу­бы, подошел поближе, спросил: «Где вы живете?», на­чал задавать всякие личные вопросы, а сам себе ду­мает: «Аппетитная картинка, было бы неплохо…» Он хотел записать мой адрес, номер телефона, назна­чить свидание. Ну и что здесь такого? Вечеринки для того и существуют, чтобы люди могли познакомить­ся, встретиться, прикоснуться друг к другу. И нет ни­чего зазорного в том, что некто желает припасть сво­им сочным ртом к губам блондинки, недаром же она наряжалась и красилась.
Продолжение вполне предсказуемо: он обнимет ее, возможно, завлечет в свою постель и там овладеет ею.
И вдруг ты вскочил.
Ты буквально примчался из противоположного конца комнаты.
Ты решительно отодвинул стул, перестал при­творяться памятником архитектуры. Ты оказался рядом со мной и своим серьезным, не допускающим возражений тоном, не глядя на меня, сообщил, что у меня нет ни адреса, ни телефона, что я переезжаю, что если этот тип желает со мной связаться, он мо­жет оставить сообщение на твоем автоответчике, и ты ему непременно перезвонишь. Толстогубый был явно не готов к подобной развязке. Он не посмел тебе возразить, обвел взглядом гостей, наметил себе но­вую аппетитную блондинку и оставил нас наедине.
Ты стоял как вкопанный рядом со мной. Произнес, по-прежнему не глядя на меня: «Не надо давать свой адрес всем подряд. Вы собирались дать его первому встречному».
Я ответила: «Да, конечно». В конце концов, при­ятно, когда на тебя смотрят, тебя выбирают, даже ес­ли это делает первый встречный. И вдруг мне стало мучительно стыдно за мою неразборчивость, за мое столь очевидное, столь невыносимое одиночество, от которого я была готова избавиться любой ценой, разделив его с «первым встречным».
– Даже если… – вырвалось у меня.
– Если что? – резко переспросил ты, и в голосе от­четливо слышалось полное неприятие банального, доступного.
Твой вопрос прозвучал так жестко, что я неволь­но подняла голову и, наконец, увидела тебя.

Это не Вишневский случайно?

Нет, но загадан зарубежный  автор. :)

Подумалось тут - автор женщина, похоже, да?
Француженка?
Мне Гавальда мнится, но думаю, это все-таки не она.

Да, это не Гавальда, но француженка. ;)

Больше никаких вариантов нет? ((( Хотя бы автора назовите... :(

Тогда может быть Франсуаза Саган  ???

Нет, это не Франсуаза Саган. (((

а можно подсказку? :-[

У этой писательницы есть роман про хозяйку книжной лавки, переписывающейся с незнакомцем, оказавшимся её бывшим возлюбленным.

А я тогда знаю, кто писательница. Только будет ли это честно - я у нее ни одной книги не прочитала, зато читала много их описаний, потому и узнала. :umnik:

Ну, если никто не вспомнит, то, наверное, можно будет засчитать как ответ. )))

Вроде никто не рвется отвечать, потому рискну.  :)
Автор - Катрин Панколь.
Но вот само произведение я точно не отгадаю - я ничего у нее не читала, кроме аннотаций.

Верно! :crosa: А загаданное произведение называется "Я была первой". :)

Загадываем? :)

А чья очередь?
Ведь загаданное последним произведение по сути отгадано не было, автора только определили :umnik:

Ну, поскольку автора угадала ты, надо полагать, твой черед загадывать ;)