Мечтательница

Продолжаем выкладывать те стихи, которые иллюстрируют события вашей жизни, ваши мысли и чувства, или просто вспомнились или понравились вам именно сегодня  :)

Предыдущие темы:
1. здесь (http://everdream.ru/forum/index.php?topic=11140.msg238571#msg238571);
2. здесь (http://everdream.ru/forum/index.php?topic=14573.0);
3. здесь (http://everdream.ru/forum/index.php?topic=17674.0);
4. здесь (http://everdream.ru/forum/index.php?topic=19479.0);
5. здесь (http://everdream.ru/forum/index.php?topic=21053.0);
6. и здесь (http://everdream.ru/forum/index.php?topic=21700.0):ffrost2:

Хочешь гляди, а не хочешь, так не гляди:
Я уродилась с огромной дырой в груди.
И чтоб ночами от ужаса не кричать,
Все родные решили не замечать.

Доктор, порассмотрев на стене ковры,
Через меня, сообщил мне, что нет дыры.
Мама навешала елочной мишуры.
Папа велел мне стыдиться своей хандры.

Я лила в нее кофе, несла цветы,
Чтобы как-то спасаться от пустоты.
Я вставляла туда мужчин, подруг,
Книги, идеи, работу и все вокруг.

Складывала конфеты и шоколад
Тоннами. А потом листовой салат.
Мужа, ребенка, машину, свои мечты,
Яркие безделушки, смартфон, кресты.

Позже болезни. С надеждой смотря вокруг,
Преданным взглядом, искала, ну где тот друг,
Принц, целитель, гуру или святой,
Кто мне поможет справиться с пустотой.

Сразу была готова впустить любя
Первого встречного, но не саму себя.
Будто собака голодная в конуре,
Будто бы нищенка у проходных дверей.

Стыдно подумать, что делала, где спала
С кем ночевала, что ела, о чем врала.
Как наутро, сделав приличный вид,
Всем говорила, что вовсе и не болит...

В новеньких платьях, дыхание затая,
Тайно мечтала, что я, наконец, - не я.
Красила волосы в неисправимый цвет,
Рьяно старалась нарушить любой запрет.

Годы идут, и я снова ответ ищу.
Радуюсь разному, и о больном грущу.
Рая не будет. Но кажется, будто свет
Светит мне в душу. И в ней говорит поэт.

Ну а когда недостаточно света дня,
Луч пробивается будто бы из меня.
Через мою дыру, словно в лупу дней,
Люди рядом видят себя ясней.

Сами приходят и часто благодарят.
Вечно в нее мне что-нибудь говорят.
Дети целуют краюшки пустоты,
И доверяют мне тайно свои мечты.

Кто-то (вот это истинно удивил!)
Даже признался моей пустоте в любви.
Как-то художник пришел и, разинув рот,
Мне говорил, что не видел таких пустот.

Кто-то заметил, что тихая пустота
Всех принимает в объятия. И тогда
В ней происходит чудо. И если встать,
Не шевелясь, начинает нас исцелять.

Я бы хотела сказать вам, что все ништяк,
И что дыра затянется просто так.
Но, вы простите, я точно не буду врать,
Я не знаю, как мне её залатать.

Мудрые говорят, к сорока годам,
Там, на месте дыры, остается шрам.
Если погода к нам, смертным, благоволит,
То он почти не ноет и не болит.

Может быть по прошествии многих дней
Я успокоюсь и стану чуть-чуть мудрей.
Даже однажды пойму, что дыра и грусть
Точно размером с Бога. И улыбнусь.

Точно размером с душу. И, не спеша,
Я осознаю, что это и есть душа.

© Аглая Датешидзе

Сказка для взрослых

Видишь, как сокрушаются капли о черепицу?..
В дамской сумочке хаос, куда-то ключи пропали
целой связкой от нашей одной на двоих столицы,
где проспект - голым нервом - торжественен и печален.

У меня на губах немного Италии. Фреской...
А во рту пересоленный привкус тебя и мая.
Наша сказка придумана гением, жаль неместным...
"Три орешка для Золушки", видимо, часть вторая.

Надо просто дышать. Как в детстве. Там все было просто,
а потом нас ломало. С годами, со свистом, с хрустом.
Мы давно заслужили каждым движением "Оскар",
потому, что любовь - это истинное искусство,

но не модное. Думать о двух океанах сразу
невозможно, пока в одном утопает наш город.
Я красива с тобой, как финал у счастливых сказок
"жили долго и счастливо"... Кстати, стихи - не повод

для всего, что еще предстоит нам. И нечто в прошлом
откровенно цепляет и держит сильней молитвы,
возвращая слегка подгулявшим по жизни взрослым
очень маленький шанс убегающих в небо титров...

Велма

встретился мне в жизни ветреный мальчишка;
все чего-то ищет - все ему не так!
а в глазах огромных ни огня, ни вспышки,
от того, что в сердце у него бардак.

я украдкой в сердце заглянуть хотела,
и стучать пыталась:
на дверях замок.
и висит записка: не твое, мол, дело.
(как же он, по-детски, был ко мне жесток!)

я пыталась к сердцу протянуть ладони:
навести порядок,
весь расчистить хлам.
как он разозлился! (видимо, не понял)
думал, что я режу сердце пополам.

в душу заглянула:
там такая бездна!
я же не сдавалась (вся пошла в отца).
закричал мальчишка:
"так не интересно!
отойди подальше - начинай с лица!

разгляди улыбку и сама засмейся.
что же ты все ищешь у меня внутри?
хочешь я спою нам радостную песню
про простое счастье?
ты в глаза смотри!"

и запел мальчишка про походы в горы,
про закат у моря и вечерний сад.
а во взгляде детском рушились заборы,
и меня впускали в сердце...
наугад.

я вошла несмело:
(сколько тьмы и света!)
вековую тайну берегла душа.
было это сердце больше, чем планета!
я, дослушав песню, вышла не спеша.

стало мне неловко.
стыдно.
непривычно.
он сказал вдогонку, и сошел на смех:

"никогда не путай личное с публичным.
сердце просит тайны -
cпрячь его от всех".

Ах Астахова

Герде давно за тридцать

Герде давно за тридцать. Герда не любит розы,
Зиму и сказки - тоже. Хватает без них проблем.
Днем весела как прежде, ночью - в подушку слезы.
Виски со льдом на кухне - решенье любых диллем.

Раньше мечтала Герда: ждать ее будут дети,
Бегать с веселым смехом, Герда им - сказки читать.
Только для Герды вечер верной страшнее смерти -
Чаще приходит память, рядом садясь на кровать.

Ей надоела "вечность", глупые отговорки.
Герда среди прохожих не ищет уже ответ,
Ведь поняла, что в жизни в сердце у всех осколки,
Руки у всех - чужие, в глазах - леденящий свет.

Герде давно за тридцать. Герда купила розу...
Только, быть может, поздно в жизни что-либо менять.
Вечером пьет таблетки, читает одну лишь прозу.
Ждет, что вернется в детство и Кая вернет опять.

Настасия Ларионова

человек человеку

- Человек человеку бред, темнота и ад, -
он сказал, - оглянись вокруг, если мне не веришь.
- Нет, - кричу, - человек человеку - сад!
Человек человеку кит, океан и берег!

Человек человеку лето и тёплый дождь,
посмотри, как сверкает солнце в глазах и в сердце!..
- То блестят ножи – человек человеку нож,
и удар под ребро от рождения и до смерти.

Человек человеку рана, дыра и вой,
это волк в настоящем и будущем воплощенье.
Волк не может без стаи – покинувший стаю  волк –
это бомж, это тень, он никто никому - кочевник.   

Мы всего лишь осколки времени, пыль, стекло.
Мы разбитые зеркала и маршрут короткий.
- Нет, - кричу, - мы друг другу движенье, полёт, крыло!
И плечо, и надёжный плот, и весло, и лодка!..

Даже если вот так – на грани и через боль,
даже если ушёл на дно, где темно и немо -
всё равно, навсегда – человек человеку – Бог.
Через смерть, через ад – человек человеку – небо.

Мария Махова

"Если бы" кто придумал эту дурную фразу?
сколько пустого звука в этой приставке "бы".
Если бы я умела все замечать и сразу,
Я бы не упустила знаков своей судьбы.

Если бы грело солнце, я бы надела платье!
Желтое!
Нет!
С цветами цвета морской волны.
Я бы тебе сказала "прыгай в мои объятия,
И ни о чем не думай"
(Сколько там до весны?)

Если бы мне пятнадцать, я бы не стригла косы,
Не говорила б маме "хватит меня учить!"
Если бы мне ответы, да на твои вопросы,
Вряд ли бы между нами так натянулась нить.

Если бы рядом море, горы, и детский хохот,
Если б мы сами - дети!
в лужи б, да в сапоги!
Сразу бы стало ясно "где - хорошо, где - плохо"
...Что если б мы умели не сочинять стихи?...

"Если бы" что за глупость? Где в этой фразе сила?
А на душе обида, острая как стрела.
Если бы я умела, я бы тебя простила.
Все бы тебе простила,
если бы я могла.

Ах Астахова

Сказаться

Мне секундная стрелка, герцог, все целит в сердце,
Как осенний пейзаж, что за Вашим окном рыжеет.
Правда, тот, в ком осталось хотя бы немного детства.
Ни о чем по-взрослому не жалеет.

Но желает умчаться, навек уехать, забыть пароли,
А еще назваться как-нибудь по-другому -
Да что толку? Фантомные нас настигают боли,
Будет вечно саднить эта "просто тоска по дому".

Будет вечно мешать тот нелепый отрывок текста,
С посвящением, густо зачеркнутым, в том блокноте.
Это просто талант - быть всегда и везде ни к месту.
И в болезни, и в здравии, и в почете.

Нет такой эпохи, такой причины, такой погоды
Где сошлись бы и спелись. Все мимо, и сквозь, и розно.
Ничего не меняют границы, причуды, годы -
Только горло болит. Только небо над нами звездно.

Жизнь - для храбрых, мой герцог, нам нынче нельзя ломаться.
Нужно быть еще спокойней, еще прочнее.
Нам удастся сказать. Нам удастся еще - сказаться.
На словах. На судьбе. На залитой дождем аллее.

Velsa

Все прошло: я ложусь в кровать.
Хорошо, что пришел! И, да:
Так меня научила мать -
«Лучше поздно, чем никогда».

Так что смело снимай пальто,
Или хочешь — хоть в нем ложись:
«Опоздавшие мне — никто», -
Так меня научила жизнь.

Ах Астахова

Память коварна, время линейно, короток век.
Разве мы знали, что обещания будут пусты.
Всё, что казалось долгим и прочным, тает, как снег.
Только не сердце, только не сердце, только не ты.

Давние ссоры, прежние страхи – колотый лёд.
Прошлое держит, прошлое виснет на волоске.
Не угадаешь, что оно завтра у нас отберёт –
Детские тайны, взрослые смыслы, свет вдалеке.

Будет казаться, что между нами пропасть легла.
Будет казаться – не докричаться, как ни зови.
Но уместилось в маленьком сердце столько тепла,
Столько печали, столько надежды, столько любви.

Будет казаться – не во что верить, некуда жить.
Птицы застыли, как многоточья, между столбов.
Всё обойдётся, я обещаю, только дыши.
Лечит не время, как оказалось, лечит любовь.

Елена Касьян

Кружевные салфетки и ставни резные у дома у нашего.
Год за годом цветы расцветают, а дети взрослеют.
Но, пожалуйста, ночью куда я ходила, не спрашивай.
И молитвы мои не подслушивай. Будешь целее.

Говорят, что я ведьма. И мужа чужого привадила.
Колдовскую я черпаю силу в чужих неудачах.
Что собаку больную часами на улице гладила,
А потом она выла с надрывом совсем не собачьим.

Что по запаху чую я мысли дурные, сокрытые
Незнакомцев, которые вечером ищут постоя.
А откуда на левой груди этот шрам, не выпытывай.
Лишь одно тебе ясно отвечу: он этого стоил.

Говорят, что на озере, с тиною волосы путая,
Я нагой танцевала, покуда туман не рассеется.
И по дому в любые морозы хожу не обутая.
И простуда меня не берет. И морщины не клеятся.

Говорят, что волшебница. Тоже не врут. Распускается
Все, на что я смотрю, что люблю, чему сердце ответило.
Люди думают, сразу умела любить. Ошибаются!
Очень многих любила не так, а других не заметила.

Говорят, что красивая, цельная, очень хорошая.
Что любого пришедшего помощью я не обидела.
Ну а как собирала себя по кусочкам, по крошечкам,
По сусекам скребла и скребу, эти люди не видели.

Говорят, говорят о святой и о грешнице адовой.
И о том, кто я есть и какою мне следует быть.
Ну а я говорю: сколько женщину ты не разгадывай,
Не допишешь, и недопоймешь. Просто нужно любить.

Аглая Датешидзе

Из моего ребра

Тебя, я знаю точно, сотворили
из моего ребра. И тихо ноет
теперь то место.
                           В праздничной квартире
я строю планы, а выходит Троя –
погибший мир, основанный на смене
примерных дат и высохших абзацев
в учебнике…
                          Обнять твои колени –
последний довод, чтоб не расставаться.

Ни на мгновенье.

Велма

Dear Esther

Dear Esther,

На острове больше не слышно чаек,
обнаженный утес стал моим неуютным домом.
Только северный ветер тревожно травы качает,
пустоту заполняя предсмертным протяжным стоном.

Я вслепую брожу по заросшим краям обрывов,
не боясь, оступившись, сорваться невольно в море.
Разливается боль, как во время ночных приливов.
Сквозь туман пробираясь, тебя я увижу вскоре.

Оставляю фонарь у подножья своей могилы,
он покажет путь тем, кто за мною отправится вслед.
Опускается ночь. Тяжелее найти в себе силы,
чтобы ввысь вознестись, к мириадам упущенных лет.

Dear Esther, I'm going to ask you,
Сome back....

Настасия Ларионова

Не боли

Не боли, не боли, – твержу я, – ну не боли,
не боли у кота, собаки и у лисицы,
не боли у неба, у солнца, у всей земли,
не боли у цветка, у дерева и у птицы,
не боли, прошу!.. дай поглажу, прижмусь щекой,
не боли совсем, навсегда и на этот вечер,
не боли с рассветом и ночью, когда покой,
не боли, пройди… ну ты чувствуешь, стало легче.

Не боли, не надо!.. шепчу невпопад слова,
отгоняю, дую, придумываю простое,
хочешь с неба облако? вот тебе целых два,
положи под голову нежное, кружевное,
посмотри, как тянутся ниточки там, вдали,
согревают большую тучу и лечат тучу,
не боли у тучи, у лучиков – не боли,
не боли совсем, навсегда, – уходи, не мучай.

Прилетают бабочки белые феврали,
ну а жёлтые бабочки с веток летят к нам в руки,
уплывают дома – огромные корабли,
покидая свои дворы и задраив люки,
и плывут за волной куда-то на край земли –
отражением наших снов и простых мелодий…
Не болит, ну правда, почти уже не болит,
всё проходит, скажи, ну правда же, всё проходит.

Мария Махова

Зима

На снежной крыше, где ворон следы,
Сидит Зима уже который месяц.
Терпеть не может приставучих лестниц,
Лопат, скребков и прочей ерунды.

Зима не любит фамильярных слов,
Бесцеремонных встреч запанибрата,
Когда счищает чья-нибудь лопата
Её ещё не тающий покров.

Она себя в обиду не даёт!
С неё, как говорится, взятки гладки.
И по-научному - опять весь день осадки,
А попросту -прощальный снег идет.

Ещё всего-то парочку недель -
Зима сама сползёт с покатой крыши.
Не торопите! Слышите, как дышит?
Как плачет слышите?
А думали - капель...

Юлия Зазимко

звук твоих шагов

день веретеном жужжит и вьётся,
ниточка – длинней, длинней, длинней,
лето всё равно к нам не вернётся,
не вернёт погибших кораблей.

пролежу ничком я до апреля,
мне приснится  звук твоих шагов,
и река засахарится белым
на прозрачных стенках берегов.

у зимы - ни цвета нет, ни звука,
но пока есть под ногами твердь,
я держу тебя во сне за руку,
чтобы наяву
не умереть....

Лола Грей

Я хочу

Я хочу от себя убежать в самоволку.
Я сползаю с тебя, как обколыш с иглы,
С обреченной душой распоследнего волка,
Посшибавшего пьяною мордой углы.
Я, быть может умру без тебя под забором
И воскресну в каком-нибудь мире ином.
Мне так хочется жить в этом мире, в котором
Я являюсь репейником и колтуном.
Я стекаю с груди твоей горькою каплей,
И срываюсь с обрыва безудержных плеч.
Я стою на болоте задумчивой цаплей,
Только хочется ножкой сломаться и лечь.

Марианна Черкасова

коты

Знаешь, мне нравится быть такой:
Смелой, счастливой, весёлой. Пусть!
Знаешь, у нас поселился кот:
Выгнал чертей, комаров и грусть.

Ходит за мной по пятам, мурчит.
Знает такое, что страшно – вслух.
Если вернёшься когда – учти:
Он охраняет меня от слуг.

И раскрывает все тайны дня.
Что уж до ночи – молчи, вникай.
Я уместила в него – тебя.
И вас обоих – в века, в века…

Нора Никанорова

Обет верности

Волны холодные бьются о черные скалы,
Мхами пушистыми сплошь порастают  руины.
Руки свои разрезаю об острые травы
И зажимаю в них ветви засохшей рябины.

- I take thee to my wedded husband

Знаешь, разрушен наш дом и убиты соседи,
Вороны рыщут над мрачным пустым пепелищем,
В реках вода с металлическим привкусом меди,
Ветер свирепый над фьордами узкими свищет

-  To have and to hold from this day forward

Помнишь, как утром солдаты вломились в часовню
В латах, с мечами, обряда  не дав нам окончить.
Помнишь, как белое платье окрасилось кровью,
И как бежали вдвоем под защитою ночи.

- To love, cherish, and to obey

В горы ушли, а в долине пылали деревни.
В зарослях вереска ты умирал на рассвете,
Все повторяя, что слышишь мотивы свирели,
Но панихиду пропел лишь пронзительный ветер.

-  Till death us do part

Бог отступил, только я отступить не согласна.
Годы растаяли - снова к тебе возвратилась.
Знаешь, my dear, а смерть над любовью не властна,
Этому я слишком поздно, увы, научилась.

- According to God's holy ordinance

Птицы летают над серым осенним туманом,
Сжимаю в ладони тяжелый палаш старинный,
Мотивы свирели над северным океаном
Я слышу сквозь боль...И вижу тебя, мой любимый.

- And thereto I give thee my troth.
Amen.

Настасия Ларионова

Бегущая от вулкана

Босиком.
По еще не остывшим от страсти камням.
Искусав свои губы до крови, до лавы из сердца.
Отдаю обожженную душу на милость ветрам.
Я сгораю дотла…
А хотела всего лишь согреться.

Отвечая на каждый твой стон влажным громом с небес,
Хрупким голосом ночи, сошедшей сюда с Альтаира,
Каждый миг наполняется целой плеядой чудес:
От рожденья сверхновой звезды до падения мира.
Ни Везувий, ни Этна, ничто не сравнится с тобой!

Покоренный однажды вулкан все равно будет вольным!
Мои нежные просьбы, поросшие сладкой травой,
Умирают в огне.
Но я знаю - тебе тоже больно…

От подножия будней до самой вершины тебя,
Где позволено было гулять только хмурому ветру,
Я осмелилась БЫТЬ!..
И обыденный статус «нельзя»
Серым пеплом осыпал мою добровольную жертву.

Растревожились дни и разбились об оникс ночей…
Ты уснул на года… на столетия…
Может успею?!
Но чем дальше мои паруса, тем дышать горячей.
Я бегу от вулкана!
И лишь от себя не умею…

Велма
29.07.2008

Дорогой далекий
Хороший знакомый!
Я хочу говорить с тобой
О своем неважном.

Мы так редко видимся...
Этот повод
Кажется незначительным,
Как ты скажешь?

Я хочу проделать
Простое что-то.
То, что можно откладывать
Долго-долго.

Нет, я не нуждаюсь,
В твоей заботе.
Деньги есть, и не сломана
Кофемолка.

Улыбаюсь я даже
Намного чаще.
Мир наивнейшим радуя
Оптимизмом.

Я хочу поделиться
С тобою счастьем.
Я хочу поделиться
С тобою жизнью.

"Нет" - еще большая близость, чем слово "да"
"Нет" - это честность со мной и верность себе.
"Нет" - надежда на то, что хоть иногда
Мы повстречаемся просто и не в борьбе.

"Да" не имеет смысла, без слова "нет".
"Да" без "нет" - не выбор, а просто звук,
Купленный за улыбку, за горсть монет,
Вынужденный, маскирующий твой испуг.

Просто сказав мне "нет", оставайся здесь,
Рядом. И дай опору, и поддержи.
Дай мне понять что я в этом пространстве есть
И отличаюсь от всякой другой души.

Аглая Датешидзе

Боже, как я боюсь одиночества,
или сойти с пути.
не дай мне уйти когда мне захочется,
просто - не дай мне уйти.

резко все настежь захлопнув форточки,
и потушив фитиль -
не дай мне уйти когда все закончится,
просто - не дай мне уйти.

знаю я - люди - стирают отчества,
и адреса квартир,
но если внутри меня все закончится -
встань на моем пути.

_
стань и сильней и Главнее Главного,
словно огонь огня.
мне надоело искать все заново.
останови
Меня.

Ах Астахова

Если ждут

Каждый житель района в лицо был ему знаком...
Зажигаясь под вечер, искрились снега седые,
И фонарь освещал невысокий невзрачный дом,
Где средь прочих жильцов одиноко жила София.
 
Каждый вечер окно излучало неяркий свет
И манило к себе, как огни театральной рампы.
Он сквозь тюль узнавал восхитительный силуэт
И зелёную шляпку изящной настольной лампы.

Наклонялся  кокетливо шелковый абажур,
Словно лампа смущалась, но  втайне желала встречи
И фонарь различал лёгкий шёпот:  «Месьё, бонжур!
Как, должно быть, красиво на улице в зимний вечер…
 
Вы мне скрасили горечь  тягучих ночных минут,
Ведь хозяйка уснула. Зачем  мне гореть – не ясно.
Но она говорит:  если дома кого-то ждут,
Даже ночью в окне для него  свет не должен гаснуть».

А фонарь ей мигал… И опять начинался день.
Был наполнен январь смутной радостью беспричинной.
Но однажды с работы, как водится, ровно в семь
Возвратилась София с каким-то  чужим мужчиной.

Ждал напрасно фонарь, заклинанья в ночи шепча, 
Слышать чьи-то мольбы эти двое могли едва ли:
Разливали вино, и горела одна свеча,
А настольную лампу в тот вечер не зажигали.
 
Оттуманился март, и на смену  пришел апрель -
Стали дни суетливы и солнечно-желтоглазы.
Звал впустую  фонарь: «Отзовитесь, мадемуазель!"
С января до сих пор  не включили ее ни разу.
 
С каждым днем он тускнел от обиды и от тоски
Без своей визави в милой шляпке ее зелёной.
Но однажды в аллее зацокали каблучки -
Он услышал: Софи говорила по телефону:
 
«У меня? Все отлично:  работа, любовь, дела...
Говоришь, он один? Ты подумай, какая жалость...
Я, наверно, его до сих пор бы ещё ждала,
Но устала безмерно. И лампа моя сломалась".

Рита Круглякова

Весной захочется обновок

Среди тарелок и шумовок,
и резво скачущей братвы
весной захочется обновок:
сапог лазурной синевы,

ревнивых шуточных претензий,
по крышам солнечных дождин
и фиолетовых гортензий
на складках тюлевых гардин.

И маникюра расписного,
и в парикмахерской полдня,
и чтоб влюблённым взглядом снова
ты обжигался об меня.

Елена Наильевна

когда от обиды останется пшик...

когда от обиды останется пшик -
бенгальская искра огня,
придет коверкотовый франт без души
и жарко полюбит меня.

подкрутит усишки и скажет - "Мадам,
я Ваш от макушки до пят..."
и снова я сердце, как булку отдам,
поскольку жуют и хотят.

Аглая Паюшина

Когда ты придешь

Когда ты придешь, конечно, я буду ждать.
Откроется сердце, и примет тебя любого.
Я все беспокоюсь: что мне тебе сказать?
Какое из тысячи слов мне придумать слово?

Когда ты придешь, я с прошлым закрою счет,
И память сведет на нет все былые лица.
Я все представляю: ты стоишь у ворот,
Не в силах, сдержав волненье, пошевелиться!

Когда ты придешь, свет уличных фонарей
Осветит порог, засыпанный белой вьюгой.
Я все размышляю: в какую из всех дверей
Ты не постучишь, а смело войдешь без стука?

Я знаю: своих встречают лишь те, кто ждут.
И я не устану ждать тебя снова и снова.
Когда ты придешь, кончено, я буду тут,
Откроется сердце, и примет тебя любого!

Ах Астахова

Проси дождя, слепой его воды

проси дождя, слепой его воды.
сегодня дым — и завтра будет дым
во все сады, печальный и домашний.
сегодня — сад, и свет его глубок.
сегодня — бог, и завтра будет бог,
ещё живой, невидимый и страшный.

во все глаза ещё смотри, ещё:
так холодно, что будет горячо,
как вырастет младенческое солнце.
не трогай, отведи и покажи
вчерашний сад, где яблоко лежит
ничейное, лежит и не вернётся.

так светится, что умерло взаймы,
как будто раньше не было зимы,
как будто золочёное на блюдце.
я буду здесь, а дальше не пойду,
где дерево скитается в саду,
до яблока не может дотянуться.

Екатерина Перченкова

Данное стихотворение одержало победу в номинации "Русское стихотворение" российско-итальянской литературной премии "Белла" по итогам 2016 года.
Вот красиво, на мой вкус, это. Но некоторые обороты понять можно только эмоционально.
Вот например "так светится, что умерло взаймы" - я эмоцию, сюда вложенную, ощущаю, но если меня попросят объяснить, что это вообще значит - с ответом затруднюсь )))

Полина

В небе угрюмом столетние исполины
ловят уставших птиц на тугую ветвь.
Грустные пилигримы в лесу Полины
просят её:
– Если знаешь наш путь – ответь.

Молят её:
– Покажи нам дорогу к дому.
Словно шары воздушные – отпусти.
Наши слова так прозрачны и невесомы,
может быть, оттого, что и мы – пусты?

Тихо Полина ответит:
– Я пленник тоже.
Это моя награда и крест за всё.
Я не из тех, кто кому-то из вас поможет.
Я не из тех, кто кого-то из вас спасёт.

Сергей Черсков

Любить человека — худшая из работ.
Ведь он захочет придет, а потом уйдет.
И ты боишься, что в каждую из минут
Планы его с твоими не совпадут.

Любить человека страшно, ведь он — другой.
Не будет твоей рукою или ногой.
Сегодня он смотрит… Но вдруг не захочет впредь
С такой же любовью на плечи твои смотреть?

Его душевные трещины и слои
Немыслимо цепляются за твои.
И как-то неловко плакать лишь потому,
Что все ключи ты сам отдаешь ему.

Ключи от всех замков и от всех дверей.
Выскальзывают из пальцев. И якорей
Нет больше у сердца. Ты доблестно правишь сам
В открытый космос. Идешь по своим следам.

Любить человека глупо, ведь из путей,
Он выбирает тот, что всего сложней.
На всех ухабах и камешках на пути
Тебя будет вместе с ним по ночам трясти.

Ты видишь, а он не видит. И объяснить
Порой невозможно. Приходится так любить.
Как будто повязка глаза погрузит во тьму.
Ты знаешь, что ты бессилен помочь ему.

Любить человека жутко, ведь у него
Свои чудовища. Всех их до одного,
И каждого дракона в своей судьбе
Убитого или нет, он несет тебе.

Любить человека больно. Он бродит там,
Где тропы проходят по самым больным местам.
Гуляет по минному полю твоей души.
Шаг в лево, шаг в право и тут же «пропал» пиши.

Любить человека? Боже мой, я прошу,
Не надо! Как я это в жизни переношу?
Ты дай мне задачу попроще. Такую как
Рабочему в шахте. Или любить собак…

И котиков… Но, если чаша сия придет
И медным тазом накроет, не обойдет.
Одно меня утешает день ото дня:
Ему так же больно и страшно любить меня.

Аглая Датешидзе

Он видит сны...

С Олимпа ввысь петарды запустили,
Знамения горят меж облаками:
Мятежному Сизифу всё простили,
Вернули сны и отобрали камень.

Он держит кубок сильными руками...
(А память тела снова просит камня)
Он пьет нектар с веселыми богами...
(А память духа требует страданья)

Теперь стоять у рек, не зная броду,
Где новый мир пустынен и бесцелен...
Да, это так, когда дают свободу,
Но отрывают то, с чем кровно сцеплен.

И пусть его здесь ранит даже шорох,
Слепящий свет – неумолимый пламень...
Зато ему вернули сны,.. в которых
Уже неразделимы он и камень.

Людмила Орагвелидзе

Тайна

Полной луны сказочный шар хрустальный
Ёлочной детской игрушкой в ночи завис.
Белая неугомонная птичья стая
Села на общего прошлого чистый  лист,

Села и крылья сложила - не улетает:
Хочешь - любуйся, а хочешь - рукой лови!
Нынче у неба нет ни конца ни края,
Нет ни конца ни края моей любви,

Нет ни конца ни края моей печали ...
Кем-то  рассыпан, звёздный блестит кунжут.
Я тебя жду. Я по тебе скучаю.
Я никогда об этом тебе не скажу.

Марианна Боровкова

а кораблик летит

Эти рваные дни, это странное время
быль меняет на боль, разбирает мосты.
Кто-то выпьет за нас, кто-то будет последним.
Веня, Веня, не ты? Это, может быть, ты?

Ну а если приму, ну а если представлю,
что и это пройдёт, но вернётся опять,
он к тебе уплывёт, мой бумажный кораблик,
он к тебе улетит, он умеет летать.

Там, за окнами, сны, там, за облаком – тайны,
там, за тайнами – тьма, в ней рождается свет.
Кто кричал о любви, так пронзительно ранен,
забывая про дни, будто времени нет?

Ну а времени нет, разве только минута,
не понять, но принять, обернуться в пути.
Нас когда-нибудь всех непременно забудут,
а кораблик плывёт, а кораблик летит.

Мария Махова

Я, сердце друга отомкнув с трудом,
Вошла в него,
как путник входит в дом.
Дом был красив, обширен, но угрюм.
В него не долетали смех и шум.
Я стерла пыль и выбросила сор,
и проступил ковров
живой узор.
Уютом не желая пренебречь,
я свет зажгла
и затопила печь.
Цветы в кувшине увидала я,
Любимые...
Ты, значит, ждал меня?
Затем я увидала на стене
картину, предназначенную мне.
Везде,
куда бы не вступила я,
ждала меня заботливость твоя.
А утром распахнула я окно,
не открывавшееся так давно.
Послышались прохожих голоса,
и жизни шум снаружи ворвался.
И осени студеный ветерок
перелистал
стихов знакомых том...
И, сняв с дверей заржавленный замок,
я поняла, что этот дом -
мой дом!

Вероника Тушнова

Где сводит с ума весна

Весна припекает, берёт своё,
толкает к тебе шально!
И вот кружевное сидит бельё
там, где сидеть должно.

Рубашка в клеточку, до колен,
и волосы - водопад.
Приди, и будешь тотчас растлен,
но сам же и виноват!

Всё потому что "он сам пришёл",
и тронул, и не пустил.
Труанский бархат, намюрский шёлк
и весь королевский стиль

помятым, сброшенным будет там,
где брошен железный шлем...
Манящий голос и гибкий стан,
и кожи фруктовый крем -

моё оружие, не ружьё,
такая у нас война,
где припекает, берёт своё,
где сводит с ума весна!

Елена Наильевна

Каждый выбирает для себя
женщину, религию, дорогу.
Дьяволу служить или пророку —
каждый выбирает для себя.

Каждый выбирает по себе
слово для любви и для молитвы.
Шпагу для дуэли, меч для битвы
каждый выбирает по себе.

Каждый выбирает по себе.
Щит и латы. Посох и заплаты.
Меру окончательной расплаты.
Каждый выбирает по себе.

Каждый выбирает для себя.
Выбираю тоже — как умею.
Ни к кому претензий не имею.
Каждый выбирает для себя.

Ю. Левитанский

Маруся живёт на дамбе между раем и адом
у неё есть собака, птица в клетке и домик с садом
Маруся живёт спокойно у неё работа такая
караулить ад чтоб он не переливался на сторону рая

Ад ведёт себя хорошо он занят своими делами
мерно гудит и спокойно бурлит котлами
в раю тишина и покой как и велено свыше
рай сияет смеётся и тихо дышит

Иногда Маруся открывает маленький краник
набирает немножко ада чтобы полить герани
известно они от этого ярче ну и остатки
ада она выливает в кофе чтоб тот стал крепким и сладким

Однажды ночью собака лает чувствует странное нечто
Маруся выходит к дамбе и точно открылась течь там
ад струится мерцает переливается под ногами
ад расцветает под светом луны невиданными цветами

Ад звучит как оркестр и пахнет как сто магнолий
Маруся вдыхает ад и совершенно теряет волю
оставь аду течь и рай превратится в море
когда слишком много горя ты уже не чувствуешь горя

В опасности есть восторг в бою упоенье
в раю трепетанье крыл но только в аду движение
но Маруся бежит сама не своя в свой домик, полураздета
ей всё-таки жалко рая покоя его и света

Хочется адского сада но жалко неба
Маруся скорей со стола хватает краюху хлеба
и залепляет мякишем всё откуда струится
дымится переливается то с чем хочется слиться

Как ни в чём ни бывало Маруся просыпается утром ранним
собака виляет хвостом в саду как всегда герани
но хлеба ни крошки в доме и Маруся сидит и плачет
а кофе кипит в кофейнике да птичка по жёрдочке в клетке скачет.

© Мария Стрельцова

А по счетам мы платим кровью.
Своей, чужой - уже не суть,
А Смерть стоит у изголовья,
И Смерть нам отмеряет путь.

Она протягивает руку,
И в нашей воле - взять, не взять.
Солгать единственному другу,
Или врага, простив, обнять.

Что выше: долг или желанье?
Любовь или минутный страх?
И прав ли тот, кто через пламя
Из боя вынес на руках?

Отдать ли жизнь, чтоб тот, кто рядом
Спокойно спал и видел сны,
Или самим спасаться надо,
Чтобы дожить хоть до весны?

Бывает так, что выбор внове,
Бывает, что привычен он...
Но всё равно мы платим кровью!
А Смерть... наверно, просто сон.

(с) Шашкова Екатерина

Герда из Амстердама

Здравствуй, Кей. Это Герда из Амстердама.
Хочется верить, что ты еще помнишь меня...
Как поживает та роковая дама,
Что увезла тебя с площади на санях?
.
С ней ты, конечно, выглажен и причёсан,
Если не лев, то, как минимум, светский лис.
Помнится ты писал, что летом пересечёмся,
Двести прошло, а мы так и не пересеклись.
.
Кто виноват? Кто из нас обещал беречь "нас"?
Может быть ты? Ах, прости, у тебя дела:
Ты собираешь из кубиков слово "вечность",
Но королева двух кубиков не дала...
.
Я избавлюсь от горестных сожалений:
Раз не вернулся, то, стало быть, - не моё.
Всюду разбойники, вороны и олени,
А ты охлаждаешь кубиками Мойот...
.
Только не надо считать, что ты просто жертва -
Теплый Мойот в животе разгоняет желчь,
А мне остается для остроты сюжета
Замок разрушить, а королеву сжечь.
.
Не представляю, как я проникаю в замок,
И застаю вас в постели в объятьях сна...
Кстати, о вечности - я собираюсь замуж,
Не за советом - хочу, чтоб ты просто знал.
.
Парень старается -  будут камин с диваном,
Двое детей, а не просто в шкафу скелет...
Я назову их Гансом и Христианом.
.
В общем - до связи. Еще через двести лет.

Сола Монова

Можно, я просто возьму тебя за руку...

Можно, я просто возьму тебя за руку,
можно, я буду с тобою на "ты"?
Мы - острова...Бирюзовая радуга -
то, что меж нами наводит мосты,

то, что трепещет и кажется тайною...
Знаю, ты чувствуешь силу её.
Можно, я буду твоею случайною
песней, что в сердце продрогшем живет?

Пусть между нами - и пламя и ветрено,
каждому горя придется хлебнуть.
Можно, я буду твоей незаметною
тихой свечой, озаряющей путь?

После, когда я останусь забытою
и разойдутся земные пути,
можно, я буду твоею молитвою,
чтобы тебе было легче идти?

Я на Земле для того, чтобы радовать...
Мысли мои, словно пепел просты...
Можно, я просто возьму тебя за руку,
можно, я буду с тобою на "ты"?

Olen

Я узнала: не существует ада
для тех, кто ложится спать, не помыв посуду.
Те, кто курит,
необязательно рано умрут от рака легких.
Далеко не все,
кто плохо учился в школе,
станут кассиршами в винно-водочном магазине.
А еще
можно подглядывать в карты соседа,
если он не видит.

Я узнала: не существует рая
для тех, кто кормит грудью детей до года.
Не опаздывать в школу еще не значит
стать в итоге умным или счастливым.
Грубость, вежливость или задумчивость -
не дорога в вечность, а просто такие свойства.
А еще
недостаточно знать наизусть всего Пастернака,
чтобы счастливо выйти замуж.

Я узнала: не существует рая
для тех, кто ложится спать, не помыв посуду.
Я узнала: не существует ада
для тех, кто кормит грудью детей до года.
Существует только моя соседка Оксана,
курящая и кормящая.
Вежливая, смешливая, не моющая посуду,
медалистка, отличница, мать-одиночка,
страстная поклонница Пастернака.

Я встречаю ее в винно-водочном магазине,
где она, сутулясь, сидит на кассе
и учит английский.
Всегда здоровается, всегда улыбается,
помнит имя моей собаки,
предлагает таблетки от кашля,
позавчера обсчитала меня на полтинник
и пожелала хорошего вечера.

У прилавка играет ее старший сын Мстислав
по кличке ребенок, по фамилии не с кем оставить,
по характеру стоик, по призванию террорист,
по зодиаку — лев.
Он играет на виолончели
и низкие звуки
долетают до неба, близкого в это время
всем посетителям
винно-водочного магазина.

(с) Виктория Райхер

Говорит ему: только пальцем меня не тронь,
Когда сброшу кожу и лягу возле тебя
Когда буду месить, вышивать, разводить огонь
Обходи его стороной,
Сторонись огня.
У меня за плечами — десять сожженных кож,
Семь голодных лет,
И без счета — запретных тем.
Потеряешь меня — и наново не найдешь,
Среди чуди, ряби болотной
И серых тел.
На болото слетают лягушки из разных стран.
И у каждой своя история и судьба.
Только сказки похожи, есть схемы.. А-3, Б-2.
Жили-были, давно когда-то
Жила-была
Глубоко под грудью серебряная игла
Появилась и зацвела.
Отложи вышивание, прялку отдай сестре,
Пусть игла превратится в сердце,
В яйцо,
В щегла.
Но опять
Но опять ей чудится дымный крест,
И опять пополам переламывается игла.
Перемалывай острые крохотные концы,
По горячей крови холодный плывет металл.
Что ты видел страшного,
Милый мой,
Царский сын?
Что ты знаешь о холоде,
Кто тебя сюда звал?
Отвернись, не смотри, не пытайся достать рукой.
Я из пепла, из боли, коснись — пропаду, сгорю.
Твой отец попросил меня за ночь испечь пирог.
Мудрый царь
Не ставит условий
Мне
К сентябрю.

© Ольга Лишина

Горошина

У разлуки привкус вина и плоти
Нам с любовью этой одна морока
Ты попробуй спрятать меня за щеку
Потому что вкусно. И я не против.

Если утром каждым, едва проснувшись,
Теребить губами горошин вишни,
Расцветут от радости груди груши.
Только где та радость - была и вышла.

Только где то утро - гляди как свищет
Тополиный ветер, спаси нас боже.
Не жена - скорее - вода и пища,
То-то голод гложет и жажда тоже.

Подожди раскачиваться от грусти,
Повторять потерянное ,,не надо,,
Ты ж мою горошину не отпустишь?
Положи за щеку меня - и ладно.

Заскулю улыбчивою собакой,
Неужели дескать мы снова вместе?
И постелит боженька поле маков
И про нас напишет вот эту песню.

Лада Миллер

С неба водяные знаки

С неба водяные знаки
Падают который месяц,
И видна на солнце накипь,
Если тучу перевесить.

Рыбы сонные дичают,
Беспокоятся в Самаре,
Там в реке пакетик чая
Одноразовый заварен.

Рейсовый, как доходяга,
Приползет, пойдем встречать,
А на скатерти от ягод
Синяя стоит печать.

Вот и просим бога ради,
Чтоб пропасть поодиночке,
Не придумав, как потратить
Эти летние денечки.

Алекс-Алекс

Не каждый, кто наказан – виноват,
Не каждый, кто оправдан – не виновен.
Не каждый, кто назвался братом – брат,
Единство душ бывает не по крови.

Не каждый – друг, кто за руку держал,
Не каждый враг взаправду ненавидит.
Не так опасен поднятый кинжал,
Как жажда мести в самом скрытом виде.

Не каждый обнимающий – влюблен,
А в стороне стоящий – равнодушен.
Не каждый светлым чувством окрылен,
Кто лестью обволакивает уши.

Не каждый подпадает под шаблон,
Но каждый сотворил его однажды.
И не подозревает то, что он —
Такой же для кого-нибудь "не каждый".

З. Золотова (Злата Драч)

очень усталое посвящение не одному

у тебя всё больше - драконы, розы,
золотые ленты в тяжелых косах,
у меня - торосы, утёсы, плёсы,
и вопросы. вечно мои вопросы.
у тебя - голубые сапфиры в лицах,
золотые маски, тройное лихо.
у меня - парящий уют столицы,
где троится эхо, а после - тихо.
у тебя - лавины, каскады, грады,
арьегарды пестуют алебарды.
у меня - сады, а в садах - дриады,
и цикады мирно играют в нарды.

мой пушистый свитер шершав, но светел.
твой шуршащий плащ маскирует возраст.
я плету косички словес на ветер,
ты бросаешь косы волос на воздух.
у тебя работа: душа и кожа.
у меня - похоже, хотя не так же.
но картины тоже, и краски тоже,
и болит всё там же. ну да, а как же.
и когда растает дорога в этом
из миров, что лучшим обоим не был,
ты найдешь ответы. свои ответы.
ну а я - дракона, себе на небо.

и скучая часто, встречаясь редко,
умирая просто, бытуя браво,
я тебя оставлю. не бойся, детка.
это просто сказка. она - неправда.
это просто сказка, она порочна,
это просто связка души и кожи:
колдовство невечно, враньё непрочно,
а сюжет неточный упрочат позже.
на мотив известный пристроят строчку,
обнаружат рифму, обрящут позу -
и на этом месте я ставлю точку.
напиши-ка дальше. еще не поздно.

Виктория Райхер (neivid)

Вектор Вселенной

Губы Вселенной – ветер в долине,
Тени протянутые к костру,
Клики над скальным гнездом орлиным,
Горечь от жимолости во рту,
Ртуть тяжелеющих вод залива,
Чайки, презревшие хлад зимы,
Зелень бледных листов оливы,
Подобострастность плодов хурмы…

Речи вселенной – реки по руслам,
Чувства ответные, что щемят,
Если не можешь смотреть без грусти
На невостребованных щенят.
Эти эмоции – соль природы,
Перец надежды, любви шафран,
Это – без броду соваться в воду,
Не уповая на свой экран;

Ждать и приветствовать вольный воздух,
Лепет рассвета, заката дух,
Видеть в затмениях, снах и звёздах
Ориентир на свою звезду,
На лепестках созерцать росинки,
Вслушиваться в разговор чудной
Между маслятами и корзинкой,
Между косильщиком и копной.

Сам бы с собой говорил полночи,
Днём наступающим – до темна,
Всей шириной неземных обочин
Млечного бледного полотна,
Так бы глотал эликсир целебный
Долго, что времени отвели, –
Нежность отпущенной мне Вселенной,
Ласка и горечь её Земли.

Bor

Скоро август

Если хочешь, иди на голос...
О песчинках на дне Вселенной
Знает только усталый Кронос,
Что закован в часах настенных
И живёт у тебя на даче,
Дышит пылью, спит до обеда.
... Скоро август, и это значит,
Я, бесспорно, к тебе приеду.
.
Будет дым над костром куриться,
Ляжет вязкий туман над яром.
Ты заваришь мне чай с корицей
И настроишь свою гитару.
Прыгнет вечер на дно колодца,
Ночь опустится нас погладить.
Ты меня называешь "Солнце",
Я тебя называю " Братец ".
.
Мы топтались в чужих прихожих,
Дожидаясь кивка и знака.
Мы с тобою до слез похожи,
Но совсем разучились плакать.
И в сюжетах, где третий лишний
Нет ни капли былой печали.
Мы, по-своему каждый, в жизни
Надломились. Но не сломались.
.
Закалились в огне злословья...
Ты же знаешь: под небесами
То, что я назвала любовью,
Лечат хересом и стихами.
Дремлет Кронос, велик и вечен,
На ладонях - песчинки судеб.
Только время ничуть не лечит.
Лечат нежность, тепло и люди.

Рита Круглякова

Не верилось, а всё-таки пришло

Не верилось, а всё-таки пришло.
Кричит кукушкой, зреет земляникой,
утят окрепших ставит на крыло,
цветёт ромашкой, пахнет мёдом диким.
Короткое, желанное, постой!
Дай надышаться  вольною прохладой,
пропасть на миг – навек – в траве густой,
с дождём пройтись по высохшему саду.
В лесную даль  лукошком помани –
грибов набрать, малины, зверобоя,
почувствовать, как безмятежны дни,
когда они наполнены тобою.

Ольга Корзова

личное качество

мой загадочный друг
из прекрасного прошлого,
почему
не кончается эта война?
потому что любовь
не бывает хорошею,
потому что любовь
не бывает хорошею,
и плохой
не бывает она
.
управляет, смеясь,
настоящим и будущим,
издеваясь
над теми, кто ею влеком,
потому что в любви
очень трудно быть любящим,
потому что в любви
очень трудно быть любящим,
а возлюбленным
очень легко
.
и выходит, что вы
снова не застрахованы,
хоть немалый
на это потрачен бюджет,
потому что любовь
это нечто духовное,
потому что любовь
это нечто духовное,
только тело
мешает душе
.
мой загадочный друг,
потому вы и мечетесь,
что хотите
любви неземной,
в изумрудной траве
золотые кузнечики,
в изумрудной траве
золотые кузнечики,
хоть лови
и скачи в казино
.
и пускай вам легко
и удачливо скачется,
снег пойдет,
или ливень польёт,
потому что любовь -
ваше личное качество,
потому что любовь -
ваше личное качество,
.
с кем бы вы ни делили её.
.

Сола Монова

Знаешь, мама, от него искрится воздух.
Он смеётся, а в глазах танцуют черти.
Знаешь, мама, он порой вполне серьёзно
Говорит, что хочет моей смерти.

Знаешь, мама, его кожа пахнет силой.
Он целует и зовет своей принцессой.
Я не верю, до меня их столько было.
Знаешь, мама, про таких твердят — повеса.

Знаешь, мама, от него так веет ими,
Иногда еще звонят, он отвечает.
Знаешь, мама, он не любит моё имя -
У него четыре разных (так бывает).

Знаешь, мама, он не верит в гороскопы.
Верит в бога и в себя и ищет знаки.
Знаешь, мама, он по-своему жестокий,
Но к нему идут и кошки, и собаки.

Знаешь, мама, у него все тело в шрамах.
Я боюсь спросить откуда, вдруг ответит.
Знаешь, мама, он до тупости упрямый —
Он танцует нА спор степ на парапете.

Знаешь, мама, у него стальные нервы…
Я сама гуляю с ним по краю…
Мама, мама, я люблю его, наверно.
— А за что?
— Не знаю, мам, не знаю.

автор неизвестен

Я люблю тебя навеки,
А живу с тобою врозь.
Я в часах сдвигаю стрелки,
Чтобы время не сбылось,
Я опять меняю ракурс,
Чтобы виделось ясней.
Подари нам, Боже, август
На каких-то тридцать дней…

Кораблю с дырявым днищем
Снова в доке зимовать.
Я стою почти что нищий –
Что ещё тебе отдать?
Моль почти доела парус,
Время точит якоря.
Подари нам, Боже, август
И немного сентября…

Над моим микрорайоном
Ночь дырявит небеса.
Я прошу за всех влюблённых,
Если нам с тобой нельзя.

Сентябри смыкают веки,
Наши беды не всерьёз.
Я люблю тебя навеки,
А живу с тобою врозь.
Виноградной грозди завязь
Тяжелеет с каждым днём.
Подари нам, Боже, август,
Дальше мы переживём…

© Елена Касьян

Радость моя, саблезубая бабочка Ева!
Кофе остыл. Отравись, я тебя подожду.
Было темно от любви и от долгого гнева.
Было тепло – как, наверное, будет в аду.

Трещины губ твоих, будто плывущие сети,
манят погибших романтиков бездной беды.
Имя твое – как проклятье. Никто не ответит,
что разглядел в твоей смерти надежды следы.

Лица твои – то ли Вяземской, то ль Воронцовой –
яркой наложены маской в оскал дьяволиц.
Выпей вот это – из чаши с потеком пунцовым,
выпей и руку лизни мне, как комнатный шпиц.

Радость моя, меланхолии бледная Эльза,
ты ли увянешь на сломанной спице цветка…
Смотрит на землю Господь микроскопами Цейсса
и не находит живых, не находит пока.

Горы Святые – губернии Псковской Саяны,
первые камни ступеней, ведущих во тьму.
Ангел жасминовый мой с молоточком стеклянным,
хрупко и больно… И верю, что мне одному.

Строки и пепел и бунт. В Петербурге холера.
Муза безумия спит у скитальца в ногах.
Кофе остыл. Поцелуй тебе, сладкая стерва,
как целовал Магдалину влюбленный Аллах.

Ночь пережить, только ночь! Я найду твои лапы,
мягкие лапы в стилетах кошачьих когтей.
Кофе остыл. Я сломал над ним горлышки ампул –
капля за каплей – Настасья. Как саван постель.

Радость моя, бессарабская девка Мария,
будет темно от любви – как бывает в аду.
Будет танцмейстер Иогель шептать твое имя,
словно проклятие. Пей. Я тебя подожду.


Андрей Ханжин, 2007

Дым над дорогой, фонарь зажигают, стемнело,
Словно из детства - задумчивый северный ветер.
Пусть мне приснится песок и расчерченный мелом
Влажный асфальт перед домом. Ведь где-то на свете

Есть этот дом - каждый вечер там варят варенье,
Там говорят о приятном и часто мечтают,
Дети на белую булку мажут клубничную пену
И разбивают любимую кружку, но их не ругают.

Есть этот дом. Там карманы полны карамели.
И по субботам весь день, сколько хочешь - мультфильмы.
Мама и папа там никогда не стареют,
Ночи волшебны, а дни удивительно длинны.

Там есть большой и веселый барбос у соседей,
Крепкая дружба, товарищ - надежный и смелый.
Там хорошо... только я туда вряд ли приеду...
Дым над дорогой... и как-то надолго стемнело...

(с)Полина Галайдо

Запах
первой сирени...

Были в детстве прозрачны ручьи и закаты,
и текли сквозь камыш и осоку мгновенья.

Взмах платка и перрон. И не будет возврата
к золотистой звезде над кипеньем сирени.

Придорожная пыль и усталость утраты.
От тоски ножевой не отыщешь спасенья.

...Где-то колокол плачет, как плакал когда-то,
где-то девичьи очи светлы и весенни...

Запах
первой сирени...


Пабло Неруда

Попутные песни

7

Мы увидим небо с овчинку,
догадаемся, чья папаха.
Мы узнаем свою начинку
на разделочных досках страха.
Мы поймем: оправдаться нечем.
Мы заглянем в глаза воловьи
тихих ангелов междуречья,
грустных демонов послесловья.
Послелюбья нежнейшие нети!
И периною гробовою,
чтобы нас не увидели дети,
мы укроемся с головою.

(С) Вера Павлова

А друг мой, задушевный, мой читатель,
наверное кочкарский курит план,
иль строит план захвата Цинциннати,
иль в кухонной духовке жжет Коран.

И небо в пулеметных перекрестьях,
и «Герника» - пробоина в стене.
Виват, террор! Ваш новый козырь – крести,
С крестами все в порядке на войне.

Поклонник истребления учтиво
раскланялся и смыл с манжетов кровь.
Мое неиздаваемое чтиво
смирением прогнило между слов.

Больниц психиатрических завязки,
тюремные проверки на плацу,
саратовский омон в бесячьих масках…
Танцуй, мое смирение, танцуй!

Моя литература из-под кожи
больного вич, она из-под земли,
где каждый день на две эпохи прожит
под группу Дорз, под фильмы с Брюсом Ли,

в нее шмаляли, ей ночами страшно,
в ней десять лет проигрывал «Спартак».
там девочку одну назвали Дашей,
там зло зовут никем, добро – никак.

И мой читатель, мой подпольный гений,
тротил кофейный в чашке размешав,
напьется из моих стихотворений
микстуры, да отравится душа

бессмыслием ракетного удара,
безумием воинственных гримас.
Я выжатое выжитое даром,
читатель мой, бросаю среди вас.

(с)Андрей Ханжин

Если в груди твоей дырка размером с футбольный мяч,
туда слишком легко забивается всяческий мусор.
Раньше – ты помнишь? – мы лихо играли блюзы…
Теперь ждем кого-то, кто просто шепнет: «Не плачь».

Куда уж тут плакать, когда все срастается вкось,
когда все живое – не больше, чем гулкая бронза.
Разлей по стаканам остывшее темное солнце
и шарик земной наколи на воздушную ось.

Не оскверняй бормотухой священный Грааль.
Не лезь в мои сейфы стандартным набором отмычек.
Напяль-ка лицо - сейчас может вылететь птичка!
Даже обгаженный ею, ты будешь надменен, как сталь.

Как сталь под ребро. Или - как яркий мифрил,
который с излета не взять заколдованной пуле.
А надо ли брать? Ведь все это - игры июля.
Все эпилоги сводятся к краткому - "был".

Жизнь твоя сложится, словно бы карточный домик.
Кстати, почем нынче ходит в Москве героин?
На каком языке ни скажи - хоть "the end", хоть "le fin" -
это пи***ц. Он не толстый, не путай. Он - полный.

Вот оно, просветление - читаю тебя, как с листа.
И радостно знать, что лист, наконец, перевернут.
Ты на ночь посмотришь немецкое жесткое порно.
Я напишу на заборе "This Jesus must die!".

Катерина Молочникова

С первым осенним листом, что на землю промокшую ляжет,
Напишу я тебе обо всем, что за лето случилось. Что скажешь?
Интересны тебе мои сны? Разговоры о сладких закатах?
И предания прошлой весны, что хранят всех цветов ароматы.

Расскажу, как в зеленых лугах, среди клевера шапок душистых
Провожала на юг облака и играла с лучом золотистым.
Как в прохладной и бурной реке, крошек-рыбок я шумно гоняла,
Как в тенистом и тихом леске, сладких ягод плоды объедала.

Ты прочтешь, улыбнешься посланию, проследишь пальцем тонкую вязь
Что чернила простые оставили, чтобы чувства мои передать.
Очень бережно сложишь листочек, и в нагрудный карман поместишь,
К пачке писем, что пятый годочек, согревают теплом твою жизнь.
(с) Ирина Эльба

Порывистый ветер листву несёт - теперь ни к чему она,
И пусть говорят, что проходит всё, но всё это - не для нас.
Неспешно бредёт за строфой строфа, упорно пером скриплю,
И, если ты думаешь, это - фарс, я думаю это - блюз.

Порою нахлынут тоска и страх, но ты всё равно держись!
И пусть говорят, что любовь – игра, по-моему, это - жизнь.
Не нужно твердить, что она “была” - фатальности не люблю,
И, если ты думаешь, это - плач, я думаю, это - блюз.

Дороги раздолбана колея, но вертится колесо,
И пусть говорят, что всё это – явь, по-моему, это - сон.
Пусть к чаю привязан как наркоман, по прежнему мало сплю,
Ты, думаешь, что я сошел с ума, я думаю, это - блюз.

Я строю (пусть это звучит смешно) храм Осени на воде,
И пусть говорят, что настала ночь, по-моему, это - день.
A осень как кошка не помнит зла и я на неё не злюсь,
И, если ты думаешь это - блажь, я думаю, это - блюз.

Мы встретимся скоро, я так хочу побыть на одной волне,
И пусть говорят, что всё это – чушь, по-моему - вовсе нет.
Нам каждое лето пойдёт за сто и я на него молюсь,
И, если ты думаешь это – стон, я думаю, это - блюз.

Там плещется море, шуршит песок, там рядышком ты и я,
И пусть говорят, что всё это – сон, по-моему, это – явь,
И я не сопьюсь - ты не верь другим, и в речке не утоплюсь,
И, если все думают, это – гимн, я думаю, это - блюз.

Игорь Приклонский

Попутные песни

11

С наклоном, почти без отрыва,
смакуя изгибы и связки,
разборчиво, кругло, красиво...
Сэнсей каллиграфии ласки
внимателен и осторожен,
усерден, печален, всезнающ...
Он помнит: описки на коже
потом ни за что не исправишь.


(с)В.Павлова

От окраины к центру

Вот я вновь посетил
эту местность любви, полуостров заводов,
парадиз мастерских и аркадию фабрик,
рай речных пароходов,
я опять прошептал:
вот я снова в младенческих ларах.
Вот я вновь пробежал Малой Охтой сквозь тысячу арок.

Предо мною река
распласталась под каменно-угольным дымом,
за спиною трамвай
прогремел на мосту невредимом,
и кирпичных оград
просветлела внезапно угрюмость.
Добрый день, вот мы встретились, бедная юность.

Джаз предместий приветствует нас,
слышишь трубы предместий,
золотой диксиленд
в чёрных кепках прекрасный, прелестный,
не душа и не плоть -
чья-то тень над родным патефоном,
словно платье твоё вдруг подброшено вверх саксофоном.

В ярко-красном кашне
и в плаще в подворотнях, в парадных
ты стоишь на виду
на мосту возле лет безвозвратных,
прижимая к лицу недопитый стакан лимонада,
и ревёт позади дорогая труба комбината.

Добрый день. Ну и встреча у нас.
До чего ты бесплотна:
рядом новый закат
гонит вдаль огневые полотна.
До чего ты бедна. Столько лет,
а промчались напрасно.
Добрый день, моя юность. Боже мой, до чего ты прекрасна.

По замёрзшим холмам
молчаливо несутся борзые,
среди красных болот
возникают гудки поездные,
на пустое шоссе,
пропадая в дыму редколесья,
вылетают такси, и осины глядят в поднебесье.

Это наша зима.
Современный фонарь смотрит мертвенным оком,
предо мною горят
ослепительно тысячи окон.
Возвышаю свой крик,
чтоб с домами ему не столкнуться:
это наша зима всё не может обратно вернуться.

Не до смерти ли, нет,
мы её не найдём, не находим.
От рожденья на свет
ежедневно куда-то уходим,
словно кто-то вдали
в новостройках прекрасно играет.
Разбегаемся все. Только смерть нас одна собирает.

Значит, нету разлук.
Существует громадная встреча.
Значит, кто-то нас вдруг
в темноте обнимает за плечи,
и полны темноты,
и полны темноты и покоя,
мы все вместе стоим над холодной блестящей рекою.

Как легко нам дышать,
оттого, что подобно растенью
в чьей-то жизни чужой
мы становимся светом и тенью
или больше того -
оттого, что мы всё потеряем,
отбегая навек, мы становимся смертью и раем.

Вот я вновь прохожу
в том же светлом раю - с остановки налево,
предо мною бежит,
закрываясь ладонями, новая Ева,
ярко-красный Адам
вдалеке появляется в арках,
невский ветер звенит заунывно в развешанных арфах.

Как стремительна жизнь
в чёрно-белом раю новостроек.
Обвивается змей,
и безмолвствует небо героик,
ледяная гора
неподвижно блестит у фонтана,
вьётся утренний снег, и машины летят неустанно.

Неужели не я,
освещённый тремя фонарями,
столько лет в темноте
по осколкам бежал пустырями,
и сиянье небес
у подъемного крана клубилось?
Неужели не я? Что-то здесь навсегда изменилось.

Кто-то новый царит,
безымянный, прекрасный, всесильный,
над отчизной горит,
разливается свет тёмно-синий,
и в глазах у борзых
шелестят фонари - по цветочку,
кто-то вечно идёт возле новых домов в одиночку.

Значит, нету разлук.
Значит, зря мы просили прощенья
у своих мертвецов.
Значит, нет для зимы возвращенья.
Остаётся одно:
по земле проходить бестревожно.
Невозможно отстать. Обгонять - только это возможно.

То, куда мы спешим,
этот ад или райское место,
или попросту мрак,
темнота, это всё неизвестно,
дорогая страна,
постоянный предмет воспеванья,
не любовь ли она? Нет, она не имеет названья.

Это - вечная жизнь:
поразительный мост, неумолчное слово,
проплыванье баржи,
оживленье любви, убиванье былого,
пароходов огни
и сиянье витрин, звон трамваев далёких,
плеск холодной воды возле брюк твоих вечношироких.

Поздравляю себя
с этой ранней находкой, с тобою,
поздравляю себя
с удивительно горькой судьбою,
с этой вечной рекой,
с этим небом в прекрасных осинах,
с описаньем утрат за безмолвной толпой магазинов.

Не жилец этих мест,
не мертвец, а какой-то посредник,
совершенно один,
ты кричишь о себе напоследок:
никого не узнал,
обознался, забыл, обманулся,
слава Богу, зима. Значит, я никуда не вернулся.

Слава Богу, чужой.
Никого я здесь не обвиняю.
Ничего не узнать.
Я иду, тороплюсь, обгоняю.
Как легко мне теперь,
оттого, что ни с кем не расстался.
Слава Богу, что я на земле без отчизны остался.

Поздравляю себя!
Сколько лет проживу, ничего мне не надо.
Сколько лет проживу,
сколько дам на стакан лимонада.
Сколько раз я вернусь -
но уже не вернусь - словно дом запираю,
сколько дам я за грусть от кирпичной трубы и собачьего лая.

Иосиф Бродский

Он поклялся в строгом храме
Перед статуей Мадонны,
Что он будет верен даме,
Той, чьи взоры непреклонны.

И забыл о тайном браке,
Всюду ласки расточая,
Ночью был зарезан в драке
И пришел к преддверьям рая.

«Ты ль в Моем не клялся храме, —
Прозвучала речь Мадонны, —
Что ты будешь верен даме,
Той, чьи взоры непреклонны?

Отойди, не эти жатвы
Собирает Царь Небесный.
Кто нарушил слово клятвы,
Гибнет, Богу неизвестный».

Но, печальный и упрямый,
Он припал к ногам Мадонны:
«Я нигде не встретил дамы,
Той, чьи взоры непреклонны».

Николай Гумилев

На сон грядущий

Я мог бы ласково взять тебя,
не выпустить больше из рук.
Я мог бы баюкать твой взгляд; тебя
охранять, и быть лесом вокруг.
Я мог бы единственным знать об этом, -
что ночь холодна была.
И слушать вечер, печалясь о лете,
сгорающем с нами дотла.

Ведь время стало тревогой всех,
не избегла камня коса.
Снаружи ходит чужой человек
и будит чужого пса.
Но вот стало тихо. Я не спустил
с тебя своих глаз; и те
охраняли тебя наподобие крыл,
если что-то брело в темноте.

Рильке
(перевод Андрея Дитцеля)

Разморозь меня, Господи.
Разморозь окаянную,
В состоянии осени,
во хмелю, да не пьяную.

Разморозь меня сильною
быть навек обречённую,
Так ненужно красивую
птицу неприручённую.

Пролистай меня книгою -
от рожденья до ижицы.
Час прощания двигаю,
час прощенья не движется.

Я озябла от инея
на ресницах звенящего.
Дай мне, Господи, имени
вкус познать настоящего.

Разложи всё по полочкам
в беспорядке отчаянном.
Я, как в сказке Дюймовочка,
заблудилась нечаянно.

Оторвалась от дерева,
закружилась метелицей…
В час прощания верила,
в час прощенья – не верится.

Разморозь меня снежную,
скрой от глаз нелюбови.
От молчания нежная
я дождусь нелюбого.

Мне б доплакать, доплыть…
И надежду примерить:
о прощанье забыть
и в прощенье поверить.

Людмила Гонтарева

Гвозди

Волокли мою Любовь из души за волосы,
После злобных слов-кнутов оставались полосы.
И когда была она оплёвана, поругана,
Бог распял мою Любовь на кресте неструганном.

А Любовь, она ж раба, рождена прислугою.
Госпожу её я знал, даже был ей другом, но
Нет у Госпожи её о жалости понятия,
Подавала Господу гвозди для распятия,

Их слепив из грязи, что с чужих постелей,
Где над нею чьи-то животы потели,
Долго их ваяла, а потом сушила,
После наточила поострее шила,

И готовы к пыткам эти гвозди стали,
Попрочнее меди, бронзы или стали.
Плача мне шептала – «ты такой хороший»,
Только больно гвоздик заходил в ладоши,

И Любви нещадно косточки хрустели.
Вроде вот конец уж – дышит еле-еле.
Всё… да нет – ожила, корчится и стонет,
И сочатся кровью ступни и ладони.

И как тот крестьянин, с жалости к скотине,
Добивал Любовь я ломом по хребтине.
Матерюсь со злости – ну достала, сука.
Вот обмякло тельце и висит без звука.

Пот смахнул устало – все конец… не верится…
Отошел… оглядываюсь... а она шевелится…

Владимир Куликов

Компромисс

Утонешь в августовском сплине,
как вдруг, откуда ни возьмись,
из вензеля трамвайных линий
разматываешь компромисс -
наверх по линии отрыва
от всяких дел, от разных дрязг...
И росчерк выглядит игриво,
хотя не этим он потряс
тебя у самого бордюра -
ещё не мысль, а лишь намёк...
Так выбирает пуля-дура,
кого и штык найти не смог.
И это выход из туннеля,
и путь в трамвайное депо,
как будто капли на шинели
тебе оставил дождь слепой.
Такой вот август, и, наверно,
мы все им обожествлены...
Как храм, очищенный от скверны,
как мир, не знающий войны.

Лев Либолев

Нытики и зануды

Ненавижу я всяких зануд и нытиков,
Отравляющих радость за годом год,
Раздраженно-плаксивых и вечных критиков
Наших самых ничтожных порой невзгод!

Люди строят завод, корпуса вздымают,
Люди верят сквозь трудности в свой успех.
А зануда не верит. Он больше знает.
А зануда зарплату и жизнь ругает,
А зануда скулит и терзает всех.

Как досадно бывает подчас в дороге,
Где шагают ребята в жару и стынь:
Все устали и все натрудили ноги,
А бранится и стонет за всех один.

Он скрипит, он по ниточкам тянет нервы:
«Жмет ботинок... Когда же мы отдохнем?»
И рюкзак-то тяжел, и не те консервы,
Да и тем ли идем вообще путем?!

И с такой он душой о себе хлопочет,
Будто жизнью иною, чем все, живет:
Есть и пить только он ведь один и хочет,
И один только в мире и устает.

Эдуард Асадов

Пришла домой. Сняла промокший плащ.
Поцеловала дымчатую кошку…
В квартире пусто и темно, хоть плачь…
Натерли ногу новые сапожки…
Достала древний медный котелок,
Зажгла плиту, шепнула два заклятья…
Лиловым озарился потолок,
В мгновенье ока испарилось платье…
В котле кипит неистовая муть,
Меняет цвет и пенится бурливо…
Твои черты сейчас внушают жуть.
Ma chere, ты просто дьявольски красива!
Готово зелье. Выпито до дна.
Окно открыто… Отвернитесь, боги!
Тебя уводит полная Луна
По колдовской серебряной дороге
На верном, резвом, легком помеле,
Забрав с собою дымчатую кошку…
Пустой котел мерцает на столе.
В котле дымятся новые сапожки…

© Ирина Корнетова.

Аромат осени

...А осень пьянила нектаром любви,
Манила под желтый покров.
И был аромат у опавшей листвы
Чуть тоньше французских духов...

Ирина Венжега

Сказка закончится ровно в полночь

Сказка закончится ровно в полночь:
Звякнут о лестницу каблучки,
Так и останутся на танцполе,
Сумка и розовые очки.
Это иллюзия: бал и замок,
Принца учтивость – тупой азарт.
Мачеха сразу тебе сказала:
«Не обольщайся, разуй глаза».
В саже лицо, и мечты туда же,
Тыква не транспорт, её бы в печь.
Золушка, ты и не думай даже
Из хрусталя башмачок беречь.
Память не вечная – омертвеет.
Платья от феи дотла сожги.
Знаешь ли, сколько девиц имеют
Точно такой же размер ноги?
Знаешь ли, сколько дурёх-мишеней
Вниз по ступеням сошло во мглу?
Золушка плачет. Студент-волшебник
Вновь превращает её в золу.

Нью-Эвелин